Разящий клинок - [14]

Фриэль никто не заставлял сидеть тут, плетя корзины, – по соседству жило множество родственников и даже незнакомых ей добрых людей, которые охотно приглядели бы за маленькой Тхайлой ради нее, и Боги знают, что в Доме Гаиба осталось много недоделанного, что она работала бы не покладая рук с рассвета до темноты. Но она решила остаться здесь. Тхайла может увидеть ее всякий раз, когда девочке того захочется, – увидеть и успокоиться.

Погода была замечательно теплой для столь ранней поры. Затяжные весенние дожди незаметно перешли в короткие, отрывистые ливни, и здесь полно было разлапистых веток, под которыми можно укрыться.

Это был достаточно уютный Дом, с быстрым ручьем и стоящими кругом высокими деревьями, словно бы хранящими его от напастей. Позади вздымалась стена Прогист – белоснежные пики на голубом фоне, – она подпирала бездонное небо, и, пожалуй, мало сыщется на свете пейзажей краше этого. Поросший лесом склон хребта Кестрель отсекал западные долины. Поляну устилал свежий папоротник… Дом Гаиба, устроенный в своей маленькой безопасной лощине, конечно, нравился ей больше, но она видала и Дома куда хуже этого – хижины, выстроенные на открытых местах, видные за целые лиги… В некоторых из них она даже не могла расслабиться, чтобы отдохнуть.

Много лет назад, когда дедушка еще только обнаружил его. Дом Кииза, должно быть, выглядел куда лучше. С тех пор несколько других Домов расположилось непристойно близко. Да и собственный ее брат Вул со своей ворчуньей-женой Вайек… Дом Вула чересчур близко отсюда, его едва не видно за холмом… Какой стыд!

Докучливый брат явился проверить ее, – вертелся рядом, надоедливей мошкары, распространяя вокруг себя волны беспокойства. Вул рос суетливым ребенком, да и сейчас в нем нисколько не убавилось той детской суетливости, хотя ему было уже за сорок.

– Так может еще долго продолжаться, Фриэль. – Он со вздохом опустился на ствол упавшего дерева.

– Уверена, что Тхайле эти несколько дней покажутся целой вечностью, – спокойно отвечала Фриэль. Она необычайно чувствительная девочка.

– Как и ты, – согласился Вул. – Ты всегда была самой чувствительной в семье, еще даже до Вахты.

«Сам ты-то не чувствительней бревна, на котором сидишь», – подумала Фриэль. Она часто могла видеть чужие чувства дальше, чем иные слышат голоса, и прямо сейчас отчетливо видела страдания брата: он был несчастен, поскольку жил ближе всех к Дому Кииза, где жила – а теперь умирала – старая Фейн, ибо это накладывало на него ответственность, которую он вовсе не чувствовал. Вул был несчастен еще и потому, что Фриэль была здесь, а его собственная раздраженная жена сидела дома, там, ибо они не слишком ладили меж собой. И в несчастье его оставалось место, чтобы понять: двум его детям весьма скоро самим придется стоять Вахту Смерти.

А внутри, в полуразвалившейся хижине, маленькая Тхайла задремала, впервые успокоившись за четыре последних дня. Бабушка, видно, тоже уснула: Фриэль видела размытые, бессмысленные тени ее снов.

За холмом ее взбалмошная невестка беспокоилась так же сильно, как и всегда, и, по всей вероятности, опять по-пустому. Где-то у подножия холма резвились счастливые дети, и Фриэль мысленно поблагодарила их за эту радость.

Хижина чудом не рассыпается – какой позор! Почему никто из родственников не помог старушке укрепить ее? Фриэль первой поспешила бы на помощь, живи она где-то поблизости, и Гаиб обязательно пришел бы. Гаиб помогал многим соседям, не состоящим с ним даже в отдаленном родстве… Порой ему приходилось брести полдня, чтобы одолжить какие-нибудь инструменты старшему другу или чтобы отнести свежих овощей больному. Гаиб был добрым человеком – да женщина, обладающая Зрением, и не смогла бы выйти ни за кого другого. Сама мысль о замужестве с кем-нибудь вроде ее вечно озабоченного брата покрыла ее кожу мурашками.

И сейчас он готовил слова, чтобы поделиться с нею одной из своих вечных забот. Фриэль протянула было ему свою корзину, чтобы Вул полюбовался ее работой, но прежде, чем ей удалось привлечь внимание брата, он пустился в жалобные рассуждения:

– По мне, так все это справедливо! Ребенок не должен стоять Вахту Смерти у одра родственника. Это гораздо труднее.

– Ты же знаешь, здесь кругом нет никого подходящего. К счастью, мы вовремя приехали к вам погостить.

Вул гнул свое:

– Все равно Тхайле вообще не следовало стоять Вахту! Это пустая трата Слов, и мы должны сказать об этом учетчикам.

Фриэль вздохнула, ведь все это она слышала не в первый раз. Вул снова и снова возвращался к тому, что постоянно угнетало его.

– Учетчикам лучше знать.

– Может, и так. А может, и нет. Что, если они думают, будто мы оскорбимся, если они вычеркнут нашу семью из списка имеющих Дар? Может быть, нам стоит только предложить, – и они будут рады…

– Рады? – пробормотала Фриэль, размышляя о судьбе оставшихся в доме Гаиба кур. В это время года они кладут яйца где им только вздумается, а сам Гаиб будет слишком занят перекапыванием овощных гряд, чтобы уделять курам должное внимание. Когда Фриэль вернется, солить яйца будет поздно, а соколы окажутся слишком раскормлены, чтобы летать.