Развод - [42]

— Ни на что другое я времени тратить не буду, пока не увижу Донуна перед собой живым, и здоровым!

— Пусть о нем волнуется его жена. — посуровел муж и я поняла, что искренняя забота о товарище не тот способ, которым я заставлю Йесона смилостивиться, если рассказанное — реальность.

— Он мой друг. Друзей в беде не оставляют. К тому же, я думала, что он и твой друг тоже.

— Я сделал всё, что мог. Но оскорбление криминальных авторитетов не то, за что легко можно вымолить прощение. — я с трудом себе представляла Донуна, напившегося настолько, чтобы начать бузить и выкрикивать ругательства в лицо малоизвестным и опасным типам. Это всё похоже на плохой сон и выдумку.

— Ты сам сказал, что у тебя тут чуть ли не всем заправляет твой хороший приятель! — разозлилась я. От переживаний сердце забилось чаще. На самом деле, ещё с давних пор, когда узнала, что у Донуна не очень хорошая мать, что у него не лучшие отношения в семье и что он добрый, в принципе, парень, я относилась к нему как к кому-то сродни сына, как и призналась ему. У меня душа за него болела почти так же, как болела бы за Джесоба или Донмина.

— Он ничего не смог сделать.

— Ложь! — стукнула я Йесона по груди ладонью, поджав губы. — Вы всё можете, просто не захотели! Иди и вызволи Донуна! Если это всё правда… если же нет, то прекрати пугать меня!

— Я не пугаю, успокойся. — призрачная субстанция времени растянулась, но будто стала ощутимой. Мне казалось, что я могу потрогать её и отмотать назад, как в фильмах ужасов с психологическим уклоном. Тяжесть спора и этого не пойми чего между нами, с непривычки превращалась в нечто неперевариваемое. Некоторые моменты жизни, вроде таких, хочется просто вырубить топором и выкинуть на помойку. — Ну, отпилят ему палец-другой, чтобы больше не повторял подобных ошибок…

— Йесон! — топнула я, отодвинув его от себя. — Что за белиберда творится, а? Немедленно скажи, что это розыгрыш и плод чьей-то фантазии, и что Донун просто отстал и скоро приедет сам?

— Зачем мне тебя обманывать? Я изложил тебе всё, как оно есть.

— Но почему ты тогда так равнодушен? Тебе не может быть всё равно на него! — Йесон никак не менялся и всё так же удовлетворенно бродил своими черными очами по мне и помещению, перекатывая языком во рту конфету. В меня закралось ужасающее подозрение о том, что Донун, будучи немного подшофе, сболтнул в дороге о том, что поцеловал меня. И тогда в Йесоне родился план о том, как поквитаться за это. Ведь он предупредил накануне, что за измену кого-нибудь бы убил. Но боже мой, разве поцелуй — это измена?! — Или что, ты из-за своей ревности способен избавиться от кого угодно? Даже без повода? Просто, потому что тебе что-то не понравилось?

— Не исключено.

— А о Соре ты подумал?! — муж опустил глаза, убрав невидимую пылинку с рукава, что означало «почему я о ней должен думать?». Я перестала его понимать. — Ты чудовище!

— Я никогда не утверждал, что я белый и пушистый.

— Ты после ужина поведал мне интересные факты, в которых представился едва ли не святым страдальцем! И во что я должна верить после этого? Уж никак не в благородного, ставшего жертвой обстоятельств мужчину! Зачем ты попытался впендюрить мне ту побасенку о печальном прошлом? Чтобы ты стал жертвой? О нет, если то, что сейчас происходит с Донуном, действительность, то ты само зло во плоти! Я даже не пойму, какие чувства ко всему этому во мне рождаются!

— Ты же сказала, что простила бы что угодно, узнанное обо мне, кроме измены. Ликвидация Донуна — это не измена. Или что-то успело поменяться в твоём представлении о границах всепрощения?

Я опешила, разинув рот. Это всё что — испытание моей любви? Проверка? Неужели он специально увез с собой Донуна и подставил там ради того, чтобы разобраться в моих чувствах и отомстить за минуты уединения с другим?

— Эти твои гангстеры хоть понимают, на кого они поднимают руку? — отрешившись от остального, сосредоточилась я на главном. — Отец Донуна молчать не станет, они тоже очень и очень влиятельные люди. Как бы за подобную жестокость преступники не поплатились сами!

— Они обязательно позвонят его семье. Возможно, дело уладится денежной компенсацией большого размера.

— Но ты! Ты!.. — подняла я палец, не в силах подобрать достойных ситуации слов.

— Я ему не семья, и в его проблемы соваться не обязан. — Йесон взял меня за руку, но я выдернула её и пошагала в сторону лифта, откуда мы только что пришли. — Родная, куда ты?

— Подышать свежим воздухом! Куда угодно, лишь бы не видеть сейчас тебя! Ты чудовище!

— Хорошо, но вернись обратно, ночь на дворе! — я услышала, что он идет за мной, но не остановилась.

— Мне всё равно, хоть утро-день-вечер одновременно! — тыкая усердно в кнопку вызова, я спешила уйти отсюда, понимая, что если останусь, то опять найдутся оправдания, отговорки и я погрязну в сетях Йесона, как обычно. Он вывернется и ко всему найдет аргумент. Но я была зла, и очень переживала за Донуна. Я готова была броситься искать его собственноручно, но ничего тут не знала, а от Йесона не добьюсь имен и адресов явно. Я достала телефон, и пока ехал лифт, набрала Донуна. Там никто не поднимал и волнение усиливалось. Причин думать, что происходящее вокруг разыгранный спектакль всё меньше.