Развод - [31]

— Прости, я не хотел, я не знаю, что меня дернуло, — поспешил затараторить Донун, отводя глаза. — Прости, мне так плохо на душе, что я не владею собой. Забудем, да?

— Да, разумеется. — я прикрыла веки. Что же делать? Это было столь незначительно, что и говорить не о чем, но если не сказать Йесону, я что же, скрываю от него и делаю из этого греховную тайну? Накладывая мерные гирьки решения на одну из чаш весов, я саму себя стала оправдывать вслух: — Я не скажу об этом Йесону только по одной причине: он и так сейчас достаточно обозленный, и я не отвечаю за его поступки, если он узнает. Как бы то ни было, ты мне дорог, как друг, и я буду за тебя переживать, если Йесона надоумит с тобой поквитаться.

— Как знаешь. Я уж точно ничего ни с кем обсуждать не собираюсь. Соре, видимо, и вовсе уже всё равно, что я тут делаю. — Донун попинал установленное колесо, проверяя его годность или просто так. — Но, поверь, я не собираюсь, едва услышав слово «развод» бросаться во все тяжкие. Я не представляю, как смог бы изменить Соре и вообще, что у меня может быть другая женщина, просто ты… ну, ты это ты. И хотя всё в прошлом, прошлое иногда ставит подножки.

— Это я уже поняла, после того, как всплыло отцовство Джесоба… — покачала я головой.

— Да, это, скорее всего, тоже на меня подействовало. В какой-то миг я подумал, а что, если бы я узнал всё тогда, если бы мы с тобой и Джесобом… и всё было бы по-другому…

— Ничего по-другому бы не было. — опустила я его на землю из ненужных мечтаний. — Я же говорила тебе, Донун. Без Йесона у меня бы, возможно, никогда уже не было мужчины. А если бы и был, то не ты. Не обижайся, но если сначала, узнав о том, от кого я родила Джесоба, я видела в сыне тебя, то теперь, окончательно и бесповоротно, я вижу в тебе сына. — я подошла и, под утихающими слезами небес, провела парню по щеке. — Ты для меня как близкий родственник, кровный родственник, с которым никогда и ничего быть не может.

Понимающе кивнув, он взял мою руку, поцеловал её в ладонь и пожал, так нежно, что напряженность улетела прочь.

— Даже не знаю теперь, приглашать тебя на вечерние посиделки или нет?

— Что за посиделки? Впрочем, что это я — не приду точно, потому что мне уже хватило всяких неприятностей и нахождения с тобой наедине. — тихо посмеялась я.

— Да я позвонил лучшему другу, когда мне Сора всё это выдала, захотелось выговориться по-мужски. Он обещал прилететь. Так что к ночи будет здесь.

— Лучшему другу? — с опаской начала уточнять я.

— Да, Чунсу. Ты знаешь у меня других лучших друзей? — широко улыбнувшись, Донун посмотрел наверх, убеждаясь, что тучи рассеиваются. — Так что, если будет желание повидаться со старым знакомым, звони. Я на связи. Пока не напьёмся до невменяемости.

И тут я поняла, куда точно не суну сегодня свой нос. В эту замечательную компанию. Хорошо бы, чтоб Йесон не узнал, кто сюда прилетит. Его ревность к Донуну цветочки, по сравнению с ягодками, спеющими от той ревности, которая могла возникнуть при упоминании моего первого мужчины, к которому он ревновал ещё когда я даже не была его женой. Странно, что сегодня не пятница тринадцатое, потому что и для трудного понедельника был бы перебор!

Тандемом мы доехали до гостиницы. Наш скромный эскорт из двух машин припарковался перед боковым входом, где можно было отдать ключи служащим для отгона автомобилей, и мы, ступая по мраморному глянцево-бежевому полу вестибюля, отражаясь в нем матовыми аляповатыми тенями, дошли до лифта, я ступая с шершавым звуком шлепанец, а Донун с эхом стуча каблуками запачканных белых ботинок. В пути мы пообсохли, не без помощи климат-контроля салонов и их вентиляции, но всё равно выглядели, как два потерпевших крушение. Пока я была за рулем, мне позвонил Йесон и сказал, что освободился раньше и уже направляется в номер, желая поужинать вместе, поэтому я летела буквально на крыльях любви, алкая примирения или хотя бы просто нахождения рядом с супругом. Самые вредные ссоры и непоборимые споры с ним мне предпочтительнее безмятежного одиночества в его отсутствие. Но и усугублять ничего не хотелось, поэтому я отпустила Донуна подниматься отдельно, делая вид, что мне кому-то надо позвонить. Не нужно, чтоб Йесон увидел нас ещё и возвратившихся вместе неизвестно откуда в таком состоянии. Одомашненных львов не дразнят сырым мясом.

Ожидая, когда спустится очередной лифт, я развернулась к стоявшей рядом стойке, рекламирующей анимацию и досуг на все возрасты и вкусы. Поглядывая на их проспекты, я оперлась локтем, поставив в ноги сумку. Ежевечерне тут проходила масса шоу, танцевальных представлений, выступлений вокальных исполнителей, работали дискотеки с профессиональными ди-джеями, приезжали знаменитости.

— Так-так-так, кто-то всё-таки нашёл пляж, но на нем был шторм? — реагируя на обращение, я обернулась и увидела, что из лифта вышел тот самый невежливый водитель, с которым нас почти соединила авария. Он что, ещё и в этом же отеле остановился?! О нет. — Либо я ничего не понимаю в гремлинах, либо они ничем не отличаются от людей. Где обещанный мокрый монстрик?

— Какая внезапная и скорая встреча… — не очень радостно пробормотала я.