Развлекающие толпу - [35]

Анна почувствовала, что, против ее воли, ощущения вновь берут верх над разумом. Фильм был лучше спектакля, который сам по себе имел грандиозный успех. Когда шла последняя сцена – ее сцена – она не могла удержаться и больно прикусила губу. Слишком сильны были воспоминания. Кино только усиливало эффект. Камера переключалась с одного плана на другой, шторы развевались от вечернего бриза. Крупные планы лица Тони сменялись размытыми контурами прекрасного, почти обнаженного тела, по которому пробегала тщетно сдерживаемая дрожь, в прекрасно поставленной сцене мастурбации. И крупный план тела, извивающегося от удовольствия, сменялся другим – его тела, которое корчилось в агонии под ударами впивающихся в него пуль.

Они вырезали последний диалог, но в нем и не было нужды. Все читалось на лицах – вина, понимание, осуждение… Каждый герой испил свою чашу.

В конце музыка захлебнулась рыданиями и смолкла. Анна невольно задержала дыхание. Судорожный всхлип нарушил тишину.

– Что ты обо всем этом думаешь, Анна? Если, конечно, абстрагироваться от некоторой вульгарности. Ведь у тебя есть уникальная возможность составить свое собственное мнение. Ты же видела пьесу, когда она находилась в процессе создания. Так как, Анна, тебе понравилось?

– Это… Это просто замечательно! – Она понимала, что такие слова могут показаться лишь вежливой отговоркой, а потому продолжила быстро и искренне: – Я все еще не могу прийти в себя. Но это… это настолько завораживает. Знаешь, что сейчас наступит конец, и в то же время хочется, чтобы он никогда не наступал… Я никак не могу отойти. Терпеть не могу, когда все плохо заканчивается и мне хочется плакать! – Хотелось бы, чтобы все зрители чувствовали то же самое, – Гаррис сжал ее холодную руку, Анна поняла, что доставила ему удовольствие своей непосредственной реакцией. – У меня такое ощущение, что этот фильм переплюнет даже «Крестного отца». Я собираюсь и дальше вкладывать деньги в кинобизнес, – с этими словами он повернулся к ней, и его голос прозвучал неожиданно серьезно: – Думаю, что ты – единственный человек, который способен меня понять. Я хочу сделать себе собственное имя, а не оставаться для всех только богатым наследником. И мне кажется, что наконец я знаю, как это сделать. Буду продолжать снимать фильмы, по-настоящему увлекательные. И к черту деньги – я могу позволить себе потратить несколько миллионов! Кроме того, у меня много знакомых, которые с радостью вложат свои капиталы по моей рекомендации. Мы перевернем умирающую киноиндустрию, вольем в нее новую, свежую кровь! Вернем романтизм, бурю и натиск. Возобновим исторические эпопеи, которые вновь стали популярным литературным жанром. Большинство продюсеров просто боятся больших расходов, боятся потерять свои деньги, не хотят рисковать. Анна, я хочу вернуть в кинематограф хэппи энд, которого тебе так не хватает. Наполнить его действием, сексом и цветом. Помнишь «Унесенные ветром»? Мы будем делать фильмы такого типа. Я подпишу контракты с самыми популярными звездами, но собираюсь раскручивать и совершенно новые имена. Ты понимаешь, насколько сильно воздействует кинематограф на миллионы зрителей? Вспомни мыльные оперы. Герои этих телесериалов становятся более важными и реальными, чем актеры, которые их играют. Господи! Общеизвестно, что кино обладает необыкновенно мощным воздействием, а ведь его потенциал раскрыт далеко не до конца! Черт возьми, мы… – внезапно Гаррис резко замолчал и тут же, как бы извиняясь, рассмеялся. Пожав и слегка погладив руку Анны, он продолжал: – Ты, очень хорошо умеешь слушать. Боюсь, что я немного увлекся, оседлав своего любимого конька. Мне всегда казалось, что с тобой можно поделиться всем – мыслями, идеями, планами…

– Гаррис… – сначала Анна не могла думать ни о чем, кроме Уэбба: Уэбба, занимающегося на экране любовью с Кэрол; Уэбба, занимающегося любовью с ней. Но Гаррис заставил ее прислушаться к своим страстным, увлекающим словам. В конце концов, он никогда не лгал ей. Никогда не притворялся. Всегда был тактичен и внимателен.

– Забудь обо всем, что я тут тебе наговорил. Давай наконец поужинаем. Ты, должно быть, умираешь от голода. А к этому разговору мы всегда сможем вернуться, если у тебя возникнет такое желание..

Ужинать с Гаррисом Фелпсом оказалось довольно-таки интересно. Официанты предугадывали его малейшее желание и подлетали к нему, стоило ему только слегка приподнять бровь. Завороженно наблюдая за ним, она поняла, что прежний Гаррис – суетливый, болтливый, вкрадчиво-ласковый – бесследно исчез. Теперь перед ней был обаятельный, подвижный незнакомец, с которым очень приятно проводить время. С ним Анна не ощущала ни малейшей скованности. Она могла позволить себе расслабиться, пить прекрасное французское вино и получать удовольствие от общения с умным, образованным мужчиной. Это чем-то напоминало ей Антуана. С ним она тоже ощущала себя очень женственной и желанной. И это только ее вина, что… «Господи, ну почему я и сейчас об этом думаю? – смутилась Анна от собственных мыслей. – Ведь Гаррис до сих пор не делал никаких поползновений. А хочу ли я этого? По крайней мере, он очень мил, и мне это приятно. Странно, что я раньше не замечала, насколько он обаятелен».