Развитие объектов. Наука управления будущим - [10]
Основанием формирования предельных смыслов является «потрясение трансцендентным», в особенности его важнейшим атрибутом – вечностью. Духовная и мысленная интерпретация этого «потрясения вечностью», оформляясь в предельные смыслы, становится первоосновным организующим и направляющим началом метафизики и мировоззрения (в том числе философского), основанием деятельности человека конкретной культуры и исторической активности культуры в целом.
Процесс генезиса и алгоритм рождения высших смыслов и базовых ценностей – предмет самостоятельного исследования.
Пример: Можно дискутировать о различных способах внутренней аргументации человека по поводу веры или не веры в Бога – характер психики, мнение авторитетов, культурная среда, обычай и т. д. Однако бесспорно то, что отрицание или оправдание Бога как состоявшееся метафизическое решение формирует особый предельный смысл: если человек верит в Бога, то его назначение (понятое как предназначение), заключается в служении Богу и вечности, это служение и есть предельный смысл, определяющий все остальные экзистенциальные смыслы; если человек не верит в Бога, его предельный смысл основывается на иной «вере», и жизненные смыслы, соответственно, будут иными.
Примечание 2. Характер трансцендентности (вечности) в той или иной культуре определяет характер и варианты предельных смыслов и доминирующих ценностей. Разные типы смыслов большого времени порождают различные предельные смыслы и высшие ценности. Предельно абрисные контуры различных (некоторых) решений таковы.
Китай – культура вечности законов бытия (дао), «стационарной вечности» и релятивной реальности, устремленной к вечному как идеалу, высшей ценности, постановщику, оценщику и координатору земных целей. В понимании этого человека мир, пребывая в вечности, лишь поворачивается различными сторонами, рождает из себя бесконечное многообразие себя, оставаясь самим собой в бесконечной многогранности и многообразности. Человек, вся реальность (временное бытия, реальные объекты и процессы) в своем существовании в каждой из бесчисленного многообразия форм устремлены к максимально точному соответствию дао как идеалу. Взаимодействие с дао возможно через его понимание и посредством точечных действий, через некоторые (жесткие) алгоритмы поведения, действия, управления, через соблюдение и сохранение традиции.
Индия – культура вечного возвращения в рамках больших круговоротов, интегрируемость большими круговоротами космической и земной (многоразличной) процессуальности. Интегральный характер больших круговоротов создает возможность (и надежду) на корректировку места в следующих витках «колеса Сансары» в зависимости от характера жизненного процесса – отсюда предельный витализм и гуманизм индийских философских систем и культуры в целом, фаталистический оптимизм. В буддизме – указывается путь выхода за пределы «колеса Сансары» посредством индивидуальной практики, адаптирующейся к различным мировоззрениям, в особенности – к даосскому.
Уже на данном «пилотном уровне» понятно, например, что поскольку южноазиатские и дальневосточные философские системы (Индии, Китая, Японии, Кореи, буддизм как мировая религиозно-философская доктрина) не несут в себе идеи линейного времени, самой возможности идеи поступательного развития, то это принципиально меняет ценностно-смысловые и целевые основы культуры, воспитания личности, систем образования, в том числе отношение к творчеству (созиданию принципиально нового, то есть того, чего не было ранее), к науке и инновациям.
Европа – культура стрелы времени, ведущей к реализации предзаданного Абсолютом, вследствие чего такое бытие становится ощутимо временным. Земные смыслы видятся как путь вхождения в вечность и характер этой вечности находится в зависимости от земного пути. Причем, в западной традиции антиномия Канта в отношении временности и вечности разрешена в концепции Гегеля (конечное как реализация вечного, как достижимость идеала). Это в наибольшей степени соответствует смыслополаганию в западноевропейской культуре, ибо Европа опирается на признание принципа внутренней самодостаточности сущего (мира, человека, культуры и так далее). Потому даже абсолютный дух становится исчерпаемым и может целиком обрести себя посредством двойного отрицания, полностью реализуется (главное, может реализоваться – вот основа веры), так осуществляя свою самодостаточность (гегелевское «все разумное действительно, все действительное разумно»). Специфическое понимание времени лежит в основании европейской культуры и ее эволюции, ее прошлого, настоящего и будущего. Отсюда вытекает все в исторической культуре и социальной практике европейского мира, в том числе индивидуализм как принцип, основанный на признании самодостаточности личности, культурный и индивидуалистический цинизм, закономерно появившиеся течения протестантизма, позитивизма, прагматизма. Причем, протестантизм – это своеобразный реванш животного человека над человеком духа, над социальным человеком, над человеком коллективного разума и морали, способствовавшее превращению человека в существо, которое утрачивает многие черты человека.
Пушкин – это не только уникальный феномен русской литературы, но и непокоренная вершина всей мировой культуры. «Лучезарный, всеобъемлющий гений, светозарное преизбыточное творчество, – по характеристике Н. Бердяева, – величайшее явление русской гениальности». В своей юбилейной речи 8 июля 1880 года Достоевский предрекал нам завет: «Пушкин… унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». С неиссякаемым чувством благоволения к человеку Пушкин раскрывает нам тайны нашей натуры, предостерегает от падений, вместе с нами слезы льет… И трудно представить себе более родственной, более близкой по духу интерпретации пушкинского наследия, этой вершины «золотого века» русской литературы, чем постижение его мыслителями «золотого века» русской философии (с конца XIX) – от Вл.
Авторы этой книги — ученые нашей страны, представляющие различные отрасли научных знаний: астрофизику, космологию, химию и др. Они рассказывают о новейших достижениях в естествознании, показывают, как научный поиск наносит удар за ударом по религиозной картине мира, не оставляя места для веры в бога — «творца и управителя Вселенной».Книга рассчитана на самые широкие круги читателей.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340.
Книга дает возможность проследить становление и развитие взглядов гуманистов Возрождения на человека и его воспитание, составить представление о том, как мыслители эпохи Возрождения оценивали человека, его положение и предназначение в мире, какие пути они предусматривали для его целенаправленного формирования в качестве разносторонне развитой и нравственно ответственной личности. Ряд документов посвящен педагогам, в своей деятельности руководствовавшимся гуманистическими представлениями о человеке.Книга обращена к широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.