Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса - [83]

Один из главных вкладов экспериментальных психологов современности должен был открыть нам новое, продемонстрировав то, что называют теоретической нагруженностью восприятия. (Аналогично тому, как поэты на протяжении всей истории демонстрировали, что мир куда более разнообразный, гораздо сильнее открытый для интерпретации и более непостижимый, чем мы привыкли считать.) Это четко показано в большинстве работ с визуальными иллюзиями. Например, фигуры Гаэтано Каниза (см. рис. 12). Мы видим – да-да, на самом деле видим то, чего «на самом деле нет», потому что наш разум стремится заполнить пробелы{177}. Мы привыкли видеть целиком предметы, части которых закрыты от нас находящимися перед ними другими предметами, и эти ожидания могут заставить нас, если, конечно, есть смысл это делать, видеть псевдоформу, даже создавать ее видимые края, чтобы сделать интерпретацию более убедительной. Такое «перекраивание» действительности имеет место сплошь и рядом, на всех уровнях разума, которые находятся значительно ниже, чем сознательное намерение и контроль.

Рис. 12. Оптическая иллюзия форм и контуров Гаэтано Каниза

В качестве менее наглядного примера можно привести теорию возраста. Быть старым – не просто биологическое состояние. У каждого из нас есть представление о том, что значит быть старым и как это чувствуется, и то, насколько каждый из нас понимает и оценивает старость, зависит (часто бессознательно) от этого образа; в свою очередь, это понятие отражает множество связанных между собой культурных допущений и индивидуальный опыт. Элен Лангер с коллегами из Гарвардского университета исследовала аффект, который оказывают косвенные переживания детей на состояние будущей собственной старости. Они пришли к выводу, что дети приходят к некоему образу старого человека, а становясь старше, могут неосознанно проецировать его на себя. Исследователи предположили, что чем моложе бабушки и дедушки, когда дети начинают с теми общаться, тем более «юный» образ старости у этих детей неосознанно выработается и, соответственно, тем позитивнее они будут воспринимать приближение собственной старости.

Чтобы проверить, так ли это, они опросили пожилых людей, которые пребывали в частных лечебницах под Бостоном. Респондентов спрашивали, жили ли они вместе со своими бабушками и дедушками в детстве, и если да, то с какого возраста. Затем медсестры, ничего не знавшие об исследовании, оценили своих пациентов. В результате выяснилось, что пожилые люди, жившие с бабушками и дедушками, будучи совсем маленькими, были более бойкими, активными и независимыми, чем те, кто не жил со стариками до подросткового возраста. Чтобы объяснить эти результаты, необходимо дальнейшее исследование. Однако уже сейчас можно сказать, что поведение людей в преклонном возрасте очень зависит от того, как люди в детстве воспринимали, что значит быть старым{178}.

Те неосознанные предположения, которые вмешиваются в наш опыт, довольно трудно поддаются изменениям. Но если предложение изменения поступает от человека, которому вы доверяете, то оно вполне возможно. Например, у нормально мыслящих участников эксперимента можно изменить отношение к боли, если сказать им, чтобы они думали о ней по-другому. Когда группе людей, которых должны были подвергнуть легкому электрошоку, сказали, что этот шок должен восприниматься как новое психологическое ощущение, они гораздо меньше беспокоились, их пульс был ниже, чем у тех, кому этого не сказали{179}. В другом исследовании пациентов больницы, которые должны были перенести операцию, убедили, что их ощущение боли зависит от того, как люди его себе объясняют. Им напомнили, что синяк от футбольного мяча или порезанный во время приготовления обеда палец беспокоят их гораздо меньше, чем похожие травмы в более напряженных ситуациях. Им показали, как испытываемую в больнице боль можно похожими способами интерпретировать так, чтобы она представляла собой меньшую угрозу. Те пациенты, с которыми проводили это обучение, принимали меньше обезболивающих и успокоительных средств после операции, за ними приходилось меньше ухаживать, и они быстрее восстанавливались.

Эти эксперименты показывают, как другие люди могут защитить нас от того, что Лангер называет преждевременным когнитивным связыванием. Они помогают нам осознать те предположения, из-за которых мы неправильно воспринимаем ситуацию, и найти альтернативные способы ее понимания. Рефрейминг, или переосмысление ситуации, – довольно распространенный метод терапии, при котором обстоятельства не меняются, но меняется отношение к ним. Например, известен классический случай, когда Рональд Дэвид Лэйнг помог человеку, который был доведен до отчаянья из-за бессонницы, объяснив ему, что дополнительные часы без сна можно воспринимать как благо. «Представьте себе, как страдают люди, которые вынуждены проводить 8–10 часов, ничего не делая», – заметил Лэйнг. Когда проблема, с которой мы сталкиваемся, отчасти уходит корнями в бессознательное, никакие серьезные усилия или позитивное мышление не приведут к решению. Подобные искажения только дополнят изначальную ошибку. Единственный способ вырваться из ловушки состоит в том, чтобы суметь