— Алло, — сказал Жером Боск в молчащую трубку.
Он отпер ящик стола, единственный, который запирался на ключ. Приподняв официальные бумаги, он выудил из-под них свой паспорт, синюю книжечку, положил его перед собой и свободной рукой раскрыл. Старая фотография, которой уже года три, а то и четыре. В те времена он был даже неплох собой, худощав, остроглаз.
— Алло! — сказал он в последний раз и повесил трубку.
Ладони у него взмокли, пальцы дрожали. «Мне еще не случалось попадать в такой переплет! Не знаю, что делать». Правой рукой он сложил в одну стопку паспорт, билеты, визу, деньги, письмо. Быстро выдвинул большой ящик стола и свободной рукой торопливо сгреб в него карточки, досье, шариковые ручки и коробку со скрепками.
В конце коридора Харди ожидал его с улыбкой, стоя очень прямо, даже не прикасаясь к стене, и небрежно, двумя руками придерживая перед собой сервьетку.
Жером Боск постучал и вошел в приемную.
— Я должен отлучиться на несколько дней, мадам Дюпор, — сказал он секретарше. — Этот господин…
— Значит, все-таки несчастный случай? — перебила она с испуганным видом.
«Что она еще выдумывает? — подумал он. — Но как сказать ей правду? Я не могу сказать ей, что через час я буду сидеть в самолете на пути к Багамским островам».
— Нет, — ответил он вдруг охрипшим голосом. — Это вовсе не несчастный случай, скорее наоборот… Это… личные дела. Меня не будет несколько дней. Пожалуй, вам стоит подыскать себе временную заместительницу. Чтобы… чтобы отвечать на телефонные звонки. А я пришлю вам открытку с видами.
Наконец она решилась улыбнуться.
— Счастливого пути, мосье Боск!
Он направился к двери, затем приостановился.
— Если… если кто-нибудь мне позвонит, скажите, что я в отпуске. Я сейчас очень спешу. Этот господин… Короче, вы объясните за меня помощнику директора, ладно?
— Не беспокойтесь, мосье Боск! Счастливого пути.
— Благодарю вас.
В коридоре Харди доставал сигарету из красно-золотой коробки. Постучав мундштуком по замочку сервьетки, он сунул сигарету в рот, из его кармана появилась зажигалка, вспыхнул огонек. Харди глубоко затянулся и выпустил тонкую струйку дыма, почти не разжимая губ.
— Хотите сигарету, мосье Боск?
— Нет, спасибо. Я… я курю трубку.
Он пощупал карманы, хотя знал, что его вересковой черной трубки там нет — он оставил ее утром дома. Трубка уже имела трещину, и жить ей оставалось, видимо, недолго, но он предпочитал ее другим. И вот забыл. Впрочем, он ее никогда и не брал на службу. Он курил ее только дома, когда писал или читал в тишине и покое своей квартиры при свете всех зажженных ламп.
— Господина Вильденштейна обрадует ваше решение, мосье Боск. Он будет счастлив с вами познакомиться. Он любит людей, которые решаются быстро и без колебаний. Время дороже всего, не правда ли?
Они спустились по широкой каменной лестнице.
— Может быть, вам нужно кого-нибудь предупредить о своем отъезде, мосье Боск? — осведомился Харди, — Вы сможете позвонить из аэропорта.
Он взглянул на свои часы.
— Мы уже не успеем заехать к вам домой. Впрочем, это и неважно. Господин Вильденштейн примерно вашего роста, и у него богатый гардероб. А если понадобится, вы найдете в Нассо все необходимое. Сам господин Вильденштейн любит путешествовать без всякого багажа.
Гравий дорожки скрипел у них под ногами.
— У вас во Франции удивительно удобные такси, мосье Боск. Перед отлетом из Лондона я только позвонил, и на аэродроме в Орли меня уже ожидала машина. Это радиофицированные такси, не правда ли? Наши лондонские такси чересчур старомодны. А в Нью-Йорке страшно трудно договориться с шофером, чтобы он вас подождал. Как вам нравится погода? Чудесный день, не правда ли? А в Лондоне утром шел дождь. В Нассо погода навердяка еще лучше. Но там небо не такое голубое, там нет этого нежного оттенка. Мне бы хотелось поговорить с вами о вашей книге, мосье Боск, но, к великому моему стыду, я еще не успел ее прочесть. Мои знания французского языка слишком несовершенны. Надеюсь, книгу скоро переведут. Уверен, что господин Вильденштейн вам понравится. Это человек с темпераментом. Или, может быть, по-французски лучше сказать «с характером»?
— А теперь куда, барон? — спросил шофер, когда они уселись на заднее сиденье ситроена.
— В Орли, — ответил Харди.
— Через Распай или через площадь Италии?
— По бульвару Сен-Жермен, а потом по бульвару Сен-Мишель, — сказал Харди. — Я всегда с большим удовольствием проезжаю мимо Люксембургского сада.
— Как хотите, но этот путь длиннее.
На бульварах было почти пусто. Светофоры впереди сразу зажигали зеленый свет, словно шофер управлял ими на расстоянии. «Нашей машине, — подумал Жером Боск, — не хватает только флажка да сирены. Впрочем, сирена разорвала бы эту мягкую тишину. Истинное могущество скромно. Ни шумихи, ни багажа. Главное — неприметность. И вместо всех виз и паспортов — одно имя. Этого довольно».
Когда они проезжали мимо Люксембургского сада, радио в машине прерывисто зажужжало. Это был аппарат старого выпуска, с диском, как у телефона. Шофер, не снижая скорости, снял трубку и повесил ее на крючок на уровне уха.
— Слушаю, — сказал он.
