Разведка и контрразведка - [103]
Усилия Эвиденцбюро и начальника Генштаба были направлены — и совершенно правильно — на то, чтобы скрыть истинные причины самоубийства. Вред, нанесенный монархии аферой Редля можно разделить на саму передачу военных секретов противнику и ее последствия и на последовавший за этим «грандиозный скандал» уже со своими собственными последствиями. Так как первое уже нельзя было предотвратить, военные попытались хотя бы избежать скандала. Вся ситуация требовала быстрой реакции. Потому с точки зрения разведки было вполне разумно как только возможно помочь Редлю в осуществлении его намерения совершить самоубийство, чтобы избежать дальнейших и, возможно, публичных расследований. Даже в Эвиденцбюро лишь узкий круг офицеров знал о случившемся. Затем публикации уже ожидали первые указания на развившиеся «за последнее время» «нарушения психики очень талантливого офицера». В эту концепцию вписывались и запланированные похороны со всеми воинскими почестями. То, что запутывание следов все-таки не удалось, было самой большой ошибкой, испортившей весь успех от разоблачения «крота». Но постоянно повторяемая критика в адрес офицерской комиссии, хотя и справедлива, все же не учитывает того, что Австро-Венгрия в то время была правовым государством, а императорский и королевский офицерский корпус полностью отвергал саму мысль о политическом убийстве, осуществленном секретной службой. В отличие от Сербии, Советской России и Третьего Рейха в Австрии ни до ни после Первой мировой войны нельзя было себе даже представить, чтобы какой-то человек мог быть просто ликвидирован или исчезнуть без следа. Руководящие лица в офицерской касте старой армии даже во время мировой войны отнеслись бы к этому более чем отрицательно. И именно вследствие этого старого кодекса чести, столь сильного в те годы, Редль совершил это самоубийство.
С другой стороны, прав и капитан Герман Цержави, один из офицеров контрразведки, занимавшийся расследованием дела Редля, который с огорчением писал: «то, как избавились от дела Редля… нанесло особый вред Императорскому и королевскому Генеральному штабу… три офицера Генерального штаба занялись в очень узком кругу этим делом, не привлекая к себе внимания публики. Но это совершенно не удалось. Вместо быстрого вмешательства, допроса и мгновенного вывоза его из Вены, они позволили Редлю до полуночи бродить в сопровождении очевидной слежки, пока он сам не вернулся в отель. Много часов члены комиссии находились в отеле «Кломзер» и вокруг него, а также в кафе «Централь», в полной военной форме, затем провели допрос, и патрулировали… после того переулки вокруг отеля, до утра… Потом они послали проверить, мертв ли уже преступник. Эта активность не могла не привлечь внимания газетных репортеров, обычно поддерживающих контакт с отелями и кафе, хотя при желании ее легко можно было бы избежать…
(Мильштейн, «Дело Редля». Генерал-майор Мильштейн полностью одобрил поведение Конрада фон Хётцендорфа. Хёне, Пекалькевич, досье венского Военного архива.)
Как и через кого точно эта история стала известна общественности и попала в газеты, точно неизвестно до сих пор. Но в любом случае это не было заслугой «неистового» репортера Киша, как тот утверждал после войны. Уже 29 мая в иностранных газетах появилось так много статей с разоблачением дела Редля, что Хётцендорф был вынужден отказаться от своей тактики замалчивания. Волна возмутительных и насмешливых комментариев, подозрений и безрезультатных намеков пронеслась по армии. Раскрытие аферы заставило наконец начальника Генерального штаба к одной из самых неприятных аудиенций за всю его карьеру — у наследника престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, и без того не вызывавшего дружеские чувства у военных. А Урбански из-за этого провала был уволен с должности начальника Эвиденцбюро. Нужно отметить, что вопреки многим утверждениям и император и наследник престола были в полной мере и в соответствии с порядком своевременно (до скандала) проинформированы начальником Генерального штаба об измене Редля. (данные из Военного архива Вены)
Важный вопрос — как следует оценить измену Редля и нанесенный им вред. Утверждения, что будущий противник монархии в мировой войне получил благодаря Редлю «многие важные карты в руки», и что эта измена даже предопределила исход войны, что Редль был «палачом австрийской армии» и подорвал «фундамент военной и государственной организации», являются огромными преувеличениями.
(Например, см. Маркус. «Дело Редля», Киш, Штернберг, Шютц)
С другой стороны, карьера Редля была необычной и дала ему в руки важные рычаги военной власти. Особенно важны для его иностранных спонсоров были знания о системе военных железных дорог в Австро-Венгрии, собранные им еще в 1894–1895 гг. во время его работы в железнодорожном бюро, его долговременная деятельность в центре австрийской разведки, в 1900–1905 гг. в русском отделе и в разведотделе, а затем снова в 1907–1911 гг. в качестве заместителя начальника Эвиденцбюро и, наконец, его должность начальника штаба VIII корпуса, которой он оптимально мог воспользоваться. Но когда началась его предательская деятельность? С уверенностью это не смогла выяснить и австрийская контрразведка, но это не имело большого значения, поскольку там и так были согласны с тем, что вред, нанесенный Редлем, очень велик. Признание Редля касалось годов 1910 и 1911, публике, по понятным причинам, сообщили о 1912 годе, следствие указывало на 1907, и даже на 1905 год. Был проверен счет Редля в Новой Венской сберегательной кассе. «С начала 1907 года вклады Редля стали необычно быстро возрастать» и достигли 17400 крон. В ноябре 1908 года последовали еще 5000 крон, в июле 1909–10000, в октябре 1910–6000, в апреле 1911–10000, в мае 1911–37000, в июне 1911–12000 крон. Все вклады с 1905 года достигли общей суммы в 116700 крон. Редль был зажиточным человеком. Расследование показало, что с 1907 года Редль вел роскошную жизнь, имел слуг, лошадей, оказывал денежную помощь лейтенанту Штефану Хоринке, в 1911 году купил два автомобиля. Эти результаты, указывающие на 1907 год, совпадают с интересными сведениями из русской литературы. Летом 1905 года в Вену прибыл новый и очень способный военный атташе России Марченко. Уже осенью 1906 года Марченко сообщал «о желаниях очень ценного человека», который готов за большие деньги поставлять важную военную информацию. Предложение, очевидно анонимное, было отвергнуто. (Мильштейн, Райфбергер, «Австрийский военный журнал») Вполне можно предположить, хоть это и недоказуемо, что речь шла именно о Редле. Российский атташе вскоре познакомился с Редлем лично на официальной встрече, и это было не случайно. «Марченко понял, что Редль был контрразведчиком, и вел себя осторожно». В октябре 1907 года Марченко послал в Санкт-Петербург такую характеристику Редля: «Альфред Редль, майор Генерального штаба, второй помощник начальника Эвиденцбюро Генерального штаба… среднего роста, светлые волосы… коварный, замкнутый, внимательный и с чувством долга, с хорошей памятью. Внешность слащавая. Сладкая, мягкая, вкрадчивая речь, осмысленные и медленные жесты, скорее хитрый и лживый, чем умный и талантливый. Циник. Любитель женщин. Любит развлекаться». Сообщение интересно тем, что в нем указано, что вопреки мнению авторов многих стандартных историй об этом деле, Редль не был шантажирован русскими как гомосексуалист. Опытный разведчик сумел хорошо скрыть свои «ненормальные» наклонности.
Мемуары Макса Ронге, австрийского офицера, последнего руководителя разведывательного управления Генерального штаба австро-венгерской армии, профессионального разведчика высокого класса, представляют собой уникальный труд по истории международного шпионажа. Используя огромный фактический материал, автор объясняет цели и задачи шпионажа, знакомит с теорией и практикой шпионской диверсионной деятельности разведывательных органов, раскрывает их структуру и технологию повседневной службы. Наряду с описанием и анализом военных и политических событий Ронге представляет наиболее яркие эпизоды работы австрийской контрразведки, такие как разоблачение Велькерлинга, Редля и многие другие. Карты, схемы и фотоматериалы дополняют и поясняют повествование.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.