Разведчики - [30]
Вот это удача! Теперь у него в руках бесценный козырь против этого Коха. «Стой, стой, — мысленно осадил себя Вадлер. — Надо подумать, что бы это могло значить, что за этим может скрываться?»
— По вашему приказанию явился, — иронически поклонился Вадлеру Курт Кох, — надеюсь, разрешите сесть.
— О да, пожалуйста, герр обер-лейтенант. Я вам не приказывал, я просил вас зайти. Моя обязанность задать вам несколько вопросов.
— К вашим услугам, — и опять последовал иронический полупоклон.
Вадлер задал несколько дежурных вопросов о прошлой службе Коха, о его родственниках и т. д. Кох отвечал небрежно, но быстро и точно.
— А теперь мы выясним одно маленькое недоразумение, происшедшее, вероятно, по вине тех, кто оформлял вам документы, — Вадлер закурил и взглянул на Коха не без торжественности, дескать, что-то ты сейчас запоешь, мигом спесь слетит с тебя.
— Задавайте ваш последний вопрос, подполковник. Право же, наша беседа затянулась.
— Скажите, господин обер-лейтенант, вы приехали к нам двадцатого, если мне не изменяет память?
— Да, ровно неделю назад.
— Так, так. А выехали из Винницы пятнадцатого — месяц неразборчив… Вероятно…
Курт Кох коротко рассмеялся. Он предвидел этот вопрос.
— Вы напрасно приберегли ваше открытие на закуску. Следовало бы разговор начать именно с него.
— О, конечно, это недоразумение. Я запрошу Винницу. Все выяснится.
— Не стоит, подполковник, никого запрашивать. Я выехал из Винницы больше месяца тому назад. Исправление в документе сделано мною.
— Но где вы были все это время?
— Этого я вам не скажу.
Вадлер оторопел от неожиданности. Такого оборота дела он не предполагал.
— Видите ли, Вадлер, — продолжал между тем Кох, — у каждого могут быть личные дела, о которых нежелательно говорить кому бы то ни было. Тем более, что ни дружба, ни продолжительное знакомство нас с вами не связывают.
— Но ведь мы на службе, обер-лейтенант! И сейчас военное время. Моя обязанность… — Вадлер уже оправился от неожиданности и чувствовал себя хозяином положения.
— Вы можете не продолжать, подполковник, — перебил Кох. — Можете не продолжать дальше, потому что я уже знаю, сейчас последуют высокие слова о долге по отношению к фюреру, к великой Германии и т. д. А скажите-ка, Вадлер, — Кох перегнулся через стол и понизил голос, — скажите, вы сами всегда верно служите великой Германии, фюреру? И всегда ли вы ставили в известность тех, кому полагалось это знать по долгу службы?
Вадлер отпрянул. Что подразумевает этот Кох? Неужели… Нет, этого не может быть!
— Не понимаю вас…
Все так же в упор Курт Кох продолжал:
— Сейчас поймете. Ваше возвращение с Дальнего Востока через Лондон. Характер вашей дополнительной работы на посту заведующего иностранным сектором русского морского генерального штаба. Встреча в румынском порту после важной поездки в Россию…. Хотите подробности?
— Не надо. Замолчите, ради бога.
— Ну вот. Так-то лучше. Теперь вы понимаете, что вам лучше не только не запрашивать Винницу, но и сделать так, чтобы этот документ не попался больше никому на глаза.
— Конечно, я все сделаю. Но скажите, обер-лейтенант, неужели и вы…
— А я думал вы понятливей, господин Вадлер. Неужели придется объяснять, что никаких вопросов мне вы больше задавать не должны. Да что вы так приуныли, — теперь в голосе Курта Коха звучала не только ирония, но и откровенная насмешка. — Поверьте, все будет хорошо. И как залог наших будущих добрых отношений, нашего взаимопонимания примите вот это. — Кох снял с пальца перстень с большим рубином и положил на стол перед Вадлером. Камень сверкнул кроваво-красным лучом.
Готовясь к сегодняшней встрече, составив заранее программу, Вадлер предполагал этот эпизод. Но совсем при иных обстоятельствах. Он и сам не понимал, как вырвалась у него заготовленная фраза:
— Офицеры немецкой армии взяток не берут, — прозвучало это не надменно и холодно, как на репетиции, а жалко.
— О чем речь, Вадлер? — поморщился Кох. — Какая взятка? И потом… ну какой же вы офицер немецкой армии?
После ухода Коха Вадлер долго сидел совсем разбитый, бессмысленно уставясь на перстень с кроваво-красным рубином. Потом вынул из стола бутылку коньяку, залпом выпил стакан.
Вот оно когда всплыло! А он считал — все обошлось, все похоронено… Он и сам хотел, пытался забыть. И вот — напоминание…
Вместе с Колчаком граф Вадлер возвращается в Россию через Канаду и Лондон. В Лондоне его вербует английская разведка. Вадлер особенно не сопротивляется, расценивая этот весьма рискованный шаг, как первую ставку о задуманной игре. Планами своими поделился с Колчаком. Тот полностью их одобрил.
Понимал ли тогда Вадлер, что он нарушает воинскую присягу, предает родину? А он и не думал об этом. Он плевал и на присягу и на родину. Присягать готов был тем, кто больше заплатит. А родина… Он насмотрелся, как торговали ею там, на востоке, Стессель и компания. Были бы деньги, а власть, родина найдутся.
Итак, Вадлер вернулся в Россию. И тут вдруг почувствовал поддержку чьей-то невидимой, но мощной руки. Чья это была рука, не знал. Но предполагал, что дело не обошлось без вмешательства его новых хозяев. И, работая в иностранном секторе морского генерального штаба, он регулярно отсылал донесения в Лондон.
В сборник о героических судьбах военных летчиков-южноуральцев вошла повесть о Герое Советского Союза М. П. Галкине, а также повести о дважды Героях Советского Союза С. И. Грицевце и Г. П. Кравченко.
Эта книга о бесстрашном летчике, талантливом командире, дважды Герое Советского Союза Григории Пантелеевиче Кравченко. Свою короткую, но яркую жизнь до последнего дыхания он отдал любимой отчизне, партии и народу. Именем Григория Кравченко названы улицы, школы, пионерские дружины в Москве, Кургане, в других городах и селах.Авторы книги — бывший школьный учитель героя Василий Павлович Яковлев, неоднократно встречавшийся с ним в 30—40-х годах в Москве, и журналист Геннадий Павлович Устюжанин. В книге использованы документы и материалы музеев и Центрального государственного архива Советской армии, воспоминания родных и товарищей, газетные и журнальные публикации разных лет.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.