Разведчики - [16]
Начальник областного управления Мамедов, передавая Румянцеву дело Вероники Викторовны Рубцовой, предупредил его, что расследование почти закончено и ему предстоит лишь суммировать, уточнить кое-что, оформить. Уйдет на это, по-видимому, не больше недели. Однако вместо того, чтобы оформить дело, уточнить некоторые второстепенные мелочи, Румянцев по существу повел расследование с начала. Через две недели Мамедов вызвал его к себе. Разговор, как и ожидал Румянцев, был не из приятных.
— Я поручил это дело вам, лейтенант Румянцев, как способному оперативному работнику. А вы проявляете недопустимую медлительность, нерешительность. Вы — работник органов государственной безопасности. Оперативный работник. Поймите — оперативный! — последнее слово Мамедов особо подчеркнул. — Оперативность, быстрота, даже стремительность — вот что должно быть вашим девизом.
Начальник сделал паузу. Румянцев тоже молчал. Все это было справедливо.
— Над делом Рубцовой до вас уже основательно поработали. Почему вы тянете, черт возьми? И вообще я вас не понимаю, лейтенант. Вам бы не в органах работать, а сестрой милосердия быть. Тем более в наше трудное время, когда кругом враги. Понимаете, враги! — Мамедов сбился со своего бесстрастного тона, он почти кричал. Румянцев понял, что молчать дальше нельзя.
— Я все понимаю, товарищ начальник. Но в деле Рубцовой для меня кое-что неясно… И еще мне кажется, в нашей работе промедление не так страшно, как ошибка. Об этом еще Дзержинский говорил. А время тогда было не менее трудное, и…
— Ваше мнение вы можете оставить при себе, — перебил его Мамедов. — Что вам кажется, меня не интересует. Вы обязаны повиноваться мне, здесь я приказываю, а не Дзержинский, — и, натолкнувшись на посуровевший взгляд Румянцева, осекся. Резко повернулся к окну, помолчал, отрывисто бросил: — Когда закончите расследование?
— Через две недели! — твердо ответил Румянцев и весь напрягся.
Но вопреки его ожиданиям нового взрыва не последовало. Мамедов сказал холодно, бесстрастно, как и в начале разговора:
— Сегодня я вылетаю в Москву. Вернусь через десять дней. Если дело Рубцовой, оформленное до конца в соответствии с уже проделанной работой, не будет лежать у меня на столе, пеняйте на себя. Мягкотелость вы проявляете не в первый раз. Последствия могут быть самые серьезные. Все. Можете идти.
Прежде чем вернуться к себе, Василий долго стоял у окна в конце длинного коридора, курил, думал. Несмотря на благополучный исход, разговор с начальником оставил неприятный осадок. Может, лучше было бы рассказать обо всех своих сомнениях и о той тонкой ниточке, которую удалось нащупать. Если она не оборвется, дело может принять совершенно иной оборот. Но пока это все его предположения. Что еще он мог сказать Мамедову? Что у подследственной Рубцовой правдивые, честные глаза и всему, сказанному ею, он верит куда больше, чем показаниям свидетелей. Что ему не нравятся сами эти свидетели, которых он вызывает еще и еще раз? Не нравятся потому, что у этих людей дрожат руки и голос, а глаза они прячут. И так спешат, так спешат, даже захлебываются. А Рубцова отвечает спокойно, неторопливо. И все время смотрит прямо. Может быть, познакомить Мамедова с показаниями новых свидетелей, которых он опросил, которые так хорошо говорят о Рубцовой. Но ведь они не могут опровергнуть факты, говорящие против нее. Интуиция подсказывает Румянцеву, что вина Рубцовой далеко не бесспорна. Василий представил, как он говорит все это Мамедову, и усмехнулся. Нет, начальнику он может только докладывать. Интуиции, эмоции начальника не интересуют, ему нужны факты, факты… Интересно, а что сделал бы Мамедов, если бы сказать, что факты эти кажутся ему, Румянцеву, неубедительными. С самого начала, как только он познакомился с делом. Да-а…
Когда Румянцев вернулся к себе, на его столе лежало новое дело № 205. Сухие лаконичные строки сообщали о том, что сегодня в 11.00 был тяжело ранен гражданин Глебов. Преступник бежал. Помощь подоспела поздно — Глебов был уже мертв.
Лейтенант Румянцев стиснул зубы. Убит Глебов, видимо, похищено все, что он вез с собой. Оборвалась тонкая ниточка, с помощью которой он рассчитывал многое прояснить в деле Рубцовой. Как же он мог не уберечь Глебова! Правда, он ожидал его приезда позже. Но это не оправдание. Он обязан был предвидеть. Оперативность… Какая уж тут оперативность!
Настоящую оперативность проявил Мамедов. Он вернулся не через десять, а через три дня. Узнав, что Румянцев все еще не закончил дело Рубцовой, тут же подписал приказ об увольнении лейтенанта Румянцева из органов НКВД. И прибавил, что Румянцев дешево отделался. По-настоящему его судить бы надо.
И вот теперь советский разведчик Румянцев встретился в городе, оккупированном врагами, с этой женщиной. Она служит немцам. Значит, он ошибся тогда? Значит, прав был капитан госбезопасности Мамедов?
День прошел относительно спокойно. Румянцев решил ничего не предпринимать, пока не получен ответ на запрос о Рубцовой. Сегодня же он свяжется с командованием.
А вечером, как только Румянцев пришел к себе, к нему постучался Петр Костомаров.
В сборник о героических судьбах военных летчиков-южноуральцев вошла повесть о Герое Советского Союза М. П. Галкине, а также повести о дважды Героях Советского Союза С. И. Грицевце и Г. П. Кравченко.
Эта книга о бесстрашном летчике, талантливом командире, дважды Герое Советского Союза Григории Пантелеевиче Кравченко. Свою короткую, но яркую жизнь до последнего дыхания он отдал любимой отчизне, партии и народу. Именем Григория Кравченко названы улицы, школы, пионерские дружины в Москве, Кургане, в других городах и селах.Авторы книги — бывший школьный учитель героя Василий Павлович Яковлев, неоднократно встречавшийся с ним в 30—40-х годах в Москве, и журналист Геннадий Павлович Устюжанин. В книге использованы документы и материалы музеев и Центрального государственного архива Советской армии, воспоминания родных и товарищей, газетные и журнальные публикации разных лет.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.