Разведчики всегда впереди - [98]

На допросе Гоулин рассказал, что родом он из Внутренней Монголии. Там он вырос, там и служил в армии.

— Как же вы оказались в лагере японцев? — спросил я.

— Я ненавижу их. Когда войска Красной Армии начали наступление, я сразу же дал указание командиру баргутской конницы, укомплектованной местными жителями, сложить оружие и сдаться в плен.

Мне оставалось лишь усмехнуться. Да, конница капитулировала, но, судя по всему, вынужденно. Трудно было поверить и в антияпонские настроения генерала. Если бы все было так, как он говорил, то японцы никогда не доверили бы ему командование военным округом. Но в данном случае все это интересовало меня скорее с чисто психологической стороны. Куда важнее было выяснить планы противника. Поэтому я перевел разговор на другие рельсы:

— Где сосредоточены основные силы Квантунской армии?

— Ближе к восточным и северо-восточным границам Маньчжурии! — с какой-то злобой в голосе ответил генерал.

— Вы, кажется, этим недовольны?

— Японцы бросили нас на произвол судьбы.

— Но ведь вы же с самого начала собирались сдаться.

Только теперь поняв, что допустил грубую оплошность, генерал опустил голову.

— Как расценивало японское командование солуньское направление? — не давая ему опомниться, задал я следующий вопрос.

— Оно считалось второстепенным. Неоднократно высказывалось мнение, что Красная Армия не сможет сосредоточить здесь крупные силы. А если даже и сосредоточит, то они не смогут продвигаться в пустынной местности, в условиях почти полного бездорожья.

А мы смогли! При этом ошибочная оценка противником наших возможностей явилась одной из основных причин быстрого развития событий.

Заняв Солунь и Ванемяо, 39-я армия раньше намеченного срока выполнила поставленную перед нею задачу. Но это не давало нам права на передышку. Выйдя на равнины Центральной Маньчжурии, соединения продолжали быстро продвигаться в юго-восточном направлении. И тут мы столкнулись с исключительно сильным «противником» — на нас обрушились муссонные дожди. Тот, кто не видел их, с трудом может понять, что это такое.

Попробуйте представить себе стену воды. Да, именно стену, которая скрывает от ваших глаз все, что находится на расстоянии свыше 50—100 метров. Только что были видны деревья, кусты, небольшие китайские фанзы. Но вот хлынул ливень — и все скрылось. В течение нескольких минут ручейки, которые, как говорится, и курица вброд перейдет, превращаются в бурные потоки, сметающие все на своем пути. Рушатся деревянные мосты, плетеные изгороди. Автомашины, бежавшие по сухой дороге, оказываются вдруг в воде по ступицы колес, а то и по самый кузов. Словом, создается впечатление, что где-то в небе разом лопнули все трубы гигантского водопровода. Я просто не представлял себе, что такое количество осадков может выпадать одновременно.

Неисчислимые бедствия несли муссонные дожди китайцам-беднякам. Их хижины, сложенные из камней и обмазанные глиной, разваливались под напором воды, словно карточные домики. Потоки уносили целые пласты земли с полей. Хорошо еще, что к этому времени большая часть урожая была уже собрана.

Трудно приходилось и нам. Дороги превратились в месиво. Даже те из них, которые были заасфальтированы, практически стали негодными для продвижения войск. Вода вымывала грунт из-под твердого покрытия, и асфальт проваливался огромными кусками. Но воины не унывали. Порой мне доводилось встречать целые группы бойцов, которые шагали босиком, перекинув через плечо ботинки, связанные шнурками.

Резко ухудшилась связь между штабом армии и наступавшими частями. Нарушались проводные линии, посыльные с донесениями застревали в пути. Легкие самолеты По-2, имевшиеся в нашем распоряжении, с величайшим трудом находили микроплощадки, которые хоть как-то можно было использовать для посадки и взлета. И тем не менее советские солдаты, преодолевая все преграды, настойчиво шли вперед.

…Я находился на вспомогательном пункте управления, представлявшем из себя несколько палаток, когда меня вызвали к телефону. Звонили из штаба армии, находившегося примерно в 50 километрах. Сквозь какие-то шорохи и трески я С большим трудом различил голос подполковника А. Н. Антонова.

— Товарищ полковник, перехвачена… Открытым текстом…

— Повторите, я ничего не понял!

— Из Токио… О капитуляции…

Лишь после того как Алексей Николаевич трижды повторил каждое слово, я понял наконец, о чем идет речь.

Оказалось, что переводчик разведотдела штаба, дежуривший на радиостанции (такие дежурства велись круглосуточно), перехватил сообщение японского императора о капитуляции. Я тут же направился с этой вестью к генерал-полковнику И. И. Людникову. Выслушав меня, он усомнился:

— Ничего не напутали ваши перехватчики? Может, им дезинформацию подсунули?

Откровенно говоря, мне и самому не очень-то верилось. Впрочем, могло быть и так. Ведь не только наш, Забайкальский, но и 1-й и 2-й Дальневосточные фронты, Тихоокеанский флот, Краснознаменная Амурская флотилия, части монгольской Народной армии действовали исключительно успешно. По тем сведениям, которыми мы располагали, управление Квантунской армией было нарушено, ее соединения понесли крупные потери.