Разведчики всегда впереди - [73]

К четырем часам утра разведчики были на месте. Свой наблюдательный пункт они устроили на чердаке полуразрушенного домика, стоявшего на высотке. Целый день группа Кондрашова следила за гитлеровцами. Убедилась она и в том, что мост через Неман действительно взорван. Из воды торчали только сваи. И тут созрел исключительно дерзкий по своему замыслу план. Передав по радио в штаб дивизии данные наблюдения, Кондрашов сообщил и о своих дальнейших намерениях. Они показались настолько необычными, что ему ответили: «Ждите указаний через час».

Получив разрешение командования, разведчики в ночь на 9 октября переправились через Неман. Переправились по сваям разрушенного моста. Дожидаясь назначенного часа, они тихо переговаривались.

— Пройдут ли остальные?

— А Суворов что сказал? Там, где прошел солдат, пройдет армия.

Об армии, конечно же, и речи не было. Но по приказу командования один из полков 262-й дивизии уже двигался форсированным маршем по маршруту, указанному разведчиками. Вскоре бойцы этой части также оказались в тылу врага.

Первыми ударили по врагу те, кто входил в группу Кондрашова. Разумеется, девять человек не могли добиться решающего успеха. Но они лучше всех знали, где находятся опорные пункты, где слабые звенья во вражеской обороне. И свою основную задачу — посеять панику, внести дезорганизацию — они выполнили блестяще. Следом за ними, обойдя укрепления, в город ворвались подразделения полка. На улицах Юрбаркаса закипел ночной бой. Гитлеровцы не выдержали натиска и побежали. К утру 9 октября на южном берегу Немана была почти вся 262-я стрелковая дивизия.

Однако напряженные бои продолжались. Особенно сложная и неопределенная обстановка складывалась в районе города Таураге. Мы и прежде знали, что здесь созданы мощные оборонительные сооружения. Но они, как подсказывал опыт, сами по себе никогда не решали дела. Все зависело от того, сумели или нет гитлеровцы спокойно занять их, подготовиться к отражению наших атак.

Я связался по телефону с 17-й гвардейской дивизией, наступавшей на этом направлении.

— Что сделано для уточнения данных? — спросил я.

— Вышла группа, — ответил начальник штаба дивизии гвардии полковник В. Г. Карако, оказавшийся у аппарата. — Ожидаем первых донесений.

— Кто возглавляет ее?

— Горобец.

— Какой Горобец?

— Иван Горобец, — невозмутимо подтвердил начальник штаба.

Удивлению моему не было границ. Я знал, что гвардии капитан Горобец был тяжело ранен в бою под Витебском. Во время вражеской контратаки он со своими подчиненными сумел отстоять позиции полковой артиллерии. Фашисты были отброшены, по своего командира разведчики нашли лежащим на земле. Вражеская пуля попала ему в живот.

Рана оказалась очень тяжелой, и мы, откровенно говоря, уже не надеялись увидеть Горобца в строю разведчиков. Тем не менее накануне Таурагской операции, буквально за день до ее начала, Иван неожиданно объявился в штабе дивизии.

— Прибыл для дальнейшего прохождения службы, — доложил он.

В дни, предшествующие наступлению, никто толком не поинтересовался, каким образом Горобец так быстро залечил рану. Лишь позже выяснилось, что он попросту сбежал из госпиталя, когда узнал, что его включили в список тех, кто подлежит эвакуации в тыл.

И вот гвардии капитан с группой разведчиков ушел для выполнения задания. Утром 9 октября Горобец доложил, что в районе Таураге оборона противником занимается поспешно, разрозненными подразделениями. Это весьма существенное уточнение предопределило характер дальнейших действий наступавших частей. Командир дивизии гвардии генерал-майор А. П. Квашнин не стал ждать, пока подтянутся соседи. После десятиминутного артналета он приказал атаковать вражеские позиции. Подоспели части 91-й гвардейской дивизии. Общими усилиями за три часа город был взят, причем с минимальными потерями. Теперь и Юрбаркас, и Таураге были в наших руках. 39-я армия выполнила свою задачу.

При первой же возможности я встретился с Иваном Горобцом. Не скрою, мне хотелось его отругать за уход из госпиталя.

— Ты достоин самого строгого наказания, — начал было я.

— За что, Максим Афанасьевич? За то, что я люблю свою часть, за то, что не могу жить без наших ребят? Наказывайте, коли так…

Во взгляде его светилась такая неподдельная грусть, что у меня не хватило духу продолжать разнос.

— Ладно, так и быть. Рассказывай, как дело было.

Горобца спасло то, что перед ранением он около суток ничего не ел. Поэтому никаких нагноений, никаких осложнений после операции не произошло. Ну а все остальное — дело рук врачей и сестер.

— Сейчас-то как? — спросил я.

— Помаленьку заживают дырки. Одна на животе, вторая на спине. Меня ведь навылет…

— Ты хоть сейчас поберегись.

— В этом не сомневайтесь. Ведь мне хочется прошагать по Германии. А она теперь рядом. Дождался я заветной минуты.

Да, перед нами лежала граница гитлеровского рейха, откуда 22 июня 1941 года началось вторжение фашистских полчищ.

НА КЕНИГСБЕРГ!

После завершения Таурагской операции 39-я армия снова оказалась во втором эшелоне 3-го Белорусского фронта и сосредоточилась восточнее небольшого литовского городка Наумиэстис. За городком протекала река Шешупе. На противоположном ее берегу расположился Ширвиндт — первый немецкий город, встретившийся на нашем долгом пути к победе.