Разведчики всегда впереди - [6]

— Как же вы обнаружили новый дзот? — спросил я.

Сержант совсем по-мальчишески шмыгнул носом. Дескать, что за вопрос!

— Очень просто. Ночью, когда тихо, знаете как здорово слышно все! И вот, где-то на порядочном расстоянии, удары топора по дереву, потом визг пилы. Зачем, спрашивается, фрицам лес валить?

— Там, может, дрова для кухонь заготавливали?

— Не-ет! — с хитрецой протянул Уваров. — После того был слышен скрип повозок. Потом ругались. Должно, матерились по-своему. Потом — стук, бревна на землю скидывали у самого передка. Выходит, стройку затевают. А что тут строить? Не кинотеатр же?

— Наверное, баню затеяли строить, — с трудом сдерживая улыбку, подсказал я. — Баню, а ты говоришь — дзот.

На лице Уварова одновременно появились и огорчение, и удивление.

— Да вы что, товарищ майор? Кто же баню на передовой строит? Тут и так жару поддают. Вы бы стали строить ее у первой траншеи? Вот то-то и оно. А немец пе глупее нас с вами.

Очень хотелось крепко обнять, расцеловать этого смышленого паренька, который каждую ночь подбирался почти к самым вражеским окопам, причем видел в этом обычную работу войскового разведчика.

А еще через несколько дней мы вновь получили от сержанта Уварова, пожалуй, еще более важные сведения. Он, как обычно, с наступлением темноты выдвинулся к переднему краю обороны противника. Вскоре после полуночи услышал приглушенные команды. Ему удалось различить силуэты солдат, которые выбирались из окопов, собирались группами и уходили в тыл. Почти одновременно такие же группы двигались навстречу им.

Когда донесение об этом поступило к нам в разведывательный отдел армии, мы серьезно задумались. Что происходит по ту сторону фронта? Обычная смена подразделений на переднем крае или какая-то перегруппировка войск вообще? Это имело существенное значение. В первом случае можно было предположить, что характер действий противника останется прежним. Во втором — можно было ожидать любых неприятностей. Не исключено, что фашисты создают где-то ударный кулак. Следовательно, нужно немедленно принимать контрмеры.

Мы собрались на короткое совещание в моем блиндаже.

— Нужны пленные, — высказал свое мнение старший лейтенант Дийков.

— Это самый верный путь, — поддержал его майор Пантелеев.

Да, что-либо другое было трудно придумать. И я тут же от имени начальника штаба армии приказал начальнику разведки 178-й стрелковой дивизии майору И. 3. Кондаурову готовить поиск.

Поиск — это один из способов ведения войсковой разведки. Он предусматривает скрытный подход разведывательной группы к заранее намеченному и, чаще всего, в той или иной мере изученному объекту в расположении противника. На этот объект совершается внезапное нападение с целью захвата «языка», боевой документации.

Нужно сказать, что показания пленных служили для нас важным источником информации. Уже сам факт захвата немца с его солдатской книжкой имел большое значение. В ней записан номер воинской части, подразделения. А если пленный к тому же оказывается достаточно осведомленным и дает показания, то, как правило, удается узнать много интересного. Вот почему разведывательные органы всегда стремились к захвату «языков». И разведчиков на фронте зачастую шутливо называли языковедами.

Захват «языка», особенно в период, когда боевые действия носят позиционный характер, — весьма трудное и опасное дело. Разведчики нередко оплачивали успех своей кровью. А случалось, к сожалению, и так, что кровь, гибель наших товарищей не приносили желаемого результата. Но в сложившейся ситуации нужно было идти на риск. Мы не имели права оставаться в неведении относительно ближайших планов противника. Требовались контрольные пленные, то есть пленные, которые дадут возможность удостовериться в правильности ранее полученных данных или опровергнуть их.

Мы с нетерпением ожидали вестей от майора Кондаурова. Несколько раз мне хотелось взять телефонную трубку и спросить у него, как идет подготовка поиска. Но я не делал этого. Излишняя спешка может привести к непоправимым последствиям. Ведь звонок в дивизии могли расценить как «палочку-подгонялочку». Нет, уж лучше набраться терпения и ждать. Кондауров и сам понимает, что медлить нельзя. Дорог каждый день, каждый час.

И все же я нервничал. Пробовал перебирать донесения, поступившие из соединений армии, наносить на рабочую карту последние данные, уточняющие обстановку, но из этого ничего не получалось. Никак не удавалось сосредоточиться. Решил было отдохнуть немного на раскладушке, стоявшей тут же в блиндаже, по через пять минут уже снова был на ногах. Наконец, не выдержав, я решительно протянул руку к трубке. И тут, словно только и дожидаясь этого жеста, тонко зазуммерил телефон.

— Готовы, — коротко отрубил майор Кондауров.

— Я буду у вас.

Мое присутствие в дивизии, конечно же, было совершенно не обязательным. И решение отправиться туда, откровенно говоря, пришло внезапно. Просто я понял, что дожидаться результатов поиска здесь, в штабном блиндаже, — выше моих сил.

Не стану подробно останавливаться на том, как я добирался до передовой. Путь был вроде бы и не очень долгий, но достаточно трудный. Вел он и через лес, и по открытым участкам, которые периодически простреливались противником. Но как бы то ни было, добрался я довольно быстро и благополучно. Майор Кондауров доложил, что к поиску готовы две группы. Одну из них, сформированную из бывалых разведчиков, возглавлял старший сержант В. Елычев. Детально ознакомив меня с конкретным планом поиска, он твердо добавил: