Разведчики всегда впереди - [10]

— На бруствер не вылезать! — крикнул Козорез.

Пленного вытащили через широкую амбразуру дзота, подготовленную, видимо, для пушки. Следом за ним этим же путем выбрались и разведчики. Обратная дорога была исключительно трудной, однако в самый критический момент на помощь пришла минометная батарея, открывшая отсечный огонь.

Рассказ сержанта Старкова глубоко взволновал меня. Никто не приказывал Козорезу идти с разведчиками. Но он, как коммунист, как политработник, понимал, что его присутствие ободрит их, поднимет дух, поможет выполнить сложное и ответственное задание. И он поступил так, как подсказывало сердце, как того требовал долг.

Мне, после того как я выслушал рассказ Старкова, очень захотелось лично познакомиться со старшим политруком Козорезом. И вскоре такая возможность представилась.

Внешне Евмен Прокофьевич выглядел совершенно обычно, даже, пожалуй, простовато. Но в его глазах светился незаурядный ум. Этот веселый, жизнерадостный человек, как я сразу почувствовал, умел найти подход к людям и пользовался глубоким уважением разведчиков.: К нему шли за советом, с ним делились радостью и горем. А после совместной вылазки в стан врага авторитет политработника возрос еще больше.

Зная, что Козорез и впредь будет проводить политическую работу с разведчиками, я попросил его не подвергать себя опасности без крайней надобности.

— Разве определишь, когда она крайняя? — улыбнулся он.

В то время, помнится, наша армейская газета «Патриот Родины» напечатала стихотворение старшего лейтенанта А. Ходоровича о разведчиках. Перечитывая его, я всякий раз почему-то думал о Козорезе, видел его простое, мужественное лицо, фигуры его товарищей, скользящие во тьме «нейтралки». Позволю себе привести это стихотворение полностью.

За рекою вещает кукушка,

Что фашистам недолго жить…

На траве, у лесной опушки,

Лейтенант с автоматом лежит.

Осыпаются желтые листья

На промокший его маскхалат.

Три разведчика, три коммуниста

За сигналом условным следят.

Где-то лают в деревне собаки,

А в землянке фашисты орут.

— Ну, пора, нагулялись вояки,

Мы сейчас им устроим капут.

По привычке поправив кубанку,

Чуть заметно рукой махнул —

Три бесстрашных рванулись в землянку,

Выстрел в криках врага потонул.

Сердце полно горячей местью,

В три минуты закончен бой…

Четверых уложили на месте,

Одного захватили с собой.

Простое, бесхитростное стихотворение. О его поэтических достоинствах судить не берусь, но разведчикам оно очень нравилось. И если я, читая эти строки, видел перед собой Козореза, то каждый из бойцов думал, что это о нем, о его боевых друзьях. Что ж, ничего удивительного в этом нет. Любому разведчику приходилось бывать в таких ситуациях.

Командиры и политработники особое внимание уделяли молодежи, которая приходила в разведывательные подразделения. Быстрее ввести новичков в строй, в минимальные сроки передать им накопленный опыт — такие задачи ставились перед нами. Правда, обстановка не всегда позволяла твердо выдерживать эту линию. Случалось, что в поисковые группы включали и совсем молодых, еще не обстрелянных бойцов. Впрочем, подавляющее большинство из них вполне оправдывало оказанное доверие.

В числе молодых разведчиков, отлично зарекомендовавших себя с первых дней, был рядовой Владимир Карпов. Боевое крещение он принял в группе, которой было приказано захватить «языка».

Лейтенант И. П. Казаков, возглавлявший группу, еще днем выдвинул ее на передний край. До наступления сумерек разведчики имели возможность еще раз уточнить основные ориентиры, понаблюдать за противником. Объектом поиска и на сей раз была пулеметная точка, выдвинутая вперед от основных позиций гитлеровцев.

Как только стемнело, прозвучала короткая команда. Первым из окопа выскочил Карпов. Но лейтенант Казаков тут же остановил его.

— Новичку не след лезть поперед батька. Понял?

— Так точно.

— Пришел в себя? Вот и действуй без суеты…

Я расстался с разведчиками в окопе боевого охранения. Далее они продвигались ползком, замирая на месте всякий раз, когда в небо взлетала осветительная ракета. Не буду вновь останавливаться на тех тягучих минутах ожидания, которые пришлось пережить. На этот раз они были, пожалуй, еще более тревожными. Мы услышали глухие взрывы, короткую автоматную очередь. Случайность или свидетельство того, что разведчики обнаружены? Ответы на эти вопросы мы получили лишь после возвращения группы.

Взволнованные, испытавшие радость успеха, разведчики снова и снова рассказывали друг другу то, что и так было хорошо известно каждому из них. Но видимо, после нечеловеческого напряжения и близкой опасности нужна была какая-то разрядка. Больше всех, пожалуй, говорил Володя Карпов, для которого этот поиск был первым. Его смугловатое, с легким румянцем лицо светилось неуемной радостью, темные глаза лучились. Я невольно любовался им в эти минуты.

— Когда проделали проход и подошла моя очередь ползти под проволоку, — рассказывал он, — вдруг почувствовал, что нет меня. Только одно сердце осталось: бух-бух-бух…

В ход сообщения спустились вшестером, двое остались охранять и расширять проход на случай отхода.

В том изгибе, куда попали разведчики, никого не было. Справа и слева — тоже пусто. Неслышно ступая, двинулись по ходу к высотке, на которой находилась огневая точка. И тут из-за поворота вышли два вражеских солдата. Шли они спокойно, передний даже стал о чем-то спрашивать разведчиков по-немецки. Очевидно, принял за своих связистов.