Разведчики и резиденты ГРУ - [40]

Деятельность по разложению частей Белой Армии удачно сочеталась с официальной задачей миссии. В 1922-1923 годах с её помощью в Советский Союзе вернулось 9.550 солдат, казаков и офицеров бывшей врангелевской армии. На этом направлении работали также и другие разведывательные организации, а также Коминтерн, Болгарская компартия, «Союз за возвращение на родину».

Борис Иванов налаживал отношения и с деятелями македонского национально-освободительного движения. Современный македонский исследователь И. Катарджиев писал: «В 1922 году в Софию для выяснения политической ситуации в Болгарии и возможностей для переворота прибыл некий советский полковник Борис Николаевич. Через Павла Шатева[3] он вступил в контакт с македонцами — федералистами и вел с ними переговоры о совместной деятельности. В результате переговоров два представителя федералистов Славе Иванов и Филип Атанасов 20 марта 1923 года через Вену и Берлин отбыли в Москву для закрепления достигнутого соглашения. В Москве они встретили теплый прием».

На смену Иванову во Францию прибыл Семен Урицкий, в курс дела ешл ввела Мария Скоковская. В апреле 1923 года французская полиция арестовала Зозовского. Как вспоминал позднее Григорий, ему были предъявлены серьезные обвинения, но из-за недостатка улик, через три месяца его освободили и выслали из страны.

Между тем полиция вышла на след и других сотрудников резидентуры. В связи с этим Мария Скоковская в конце августа — начале сентября покидает страну и отправляется в Берлин. Туда же собирался перебраться и Урицкий, но через несколько месяцев его арестовали. По поводу своего ареста он давал показания в 1937-1938 годах в НКВД. Обвинение его в том, что он был завербован французской разведкой, конечно, не соответствует действительности, собственноручное изложение Семеном Петровичем этого события интересно тем, что в нем указаны некоторые сотрудники парижской резидентуры:

«В ноябре или декабре 1923 года меня арестовали на улице и привезли во французскую охранку „Сюртэ-Женераль“. Во время обыска у меня было обнаружено подброшенное в пальто агентами охранки письмо члена ЦК Французской компартии Сюзанны Жиро, завернутое в газету „Юманите“… Сначала я подписал заранее составленную на французском языке записку о том, что… я являюсь секретным агентом Красной Армии…. что я сотрудничаю с французской компартией…. что мне помогал в работе Зозовский…. что ко мне приезжал курьер — итальянец Пьерр…. что бывший белый моряк Насветович доставал французские морские материалы и передавал их мне через Зозовского…. что со мной была связана Мария Скоковская, завербовавшая для работы в пользу РСФСР секретаря польского посла Шумборович…. назвал как агента, работавшего на РСФСР, Тадеуша Шимберского…»

Тем временем не раскрытые полицией сотрудники парижской резидентуры продолжали свою работу, среди них были — Мария Баракова, Луиза и Мадлен Кларак. Нелегальным резидентом стал Ян-Альфред Матисович Тылтынь. Вместе с ним работали также: его жена Мария Тылтынь, брат Пауль Тылтынь (Поль Арман), Владимир Ромм, Николай Яблин (Янков).

Вернувшись в СССР в марте 1924 года, Урицкий доложил обо всем начальнику Разведупра Я. К. Берзину и по собственной просьбе был направлен на работу в войска, чтобы не ограничиваться «узко специальной деятельностью разведчика, находясь вне русла общеармейской созидательной практической и военно-теоретической работы», но при этом он просил разрешения у Берзина «не порвать связи с вверенным Вам отделом, принимать участие в обработке информационного отдела и пр. …».

Между тем, Джелал Коркмасов, которому была поручена важная дипломатическая миссия в Италии и Франции, предварительно списался с Борисом Ивановым и Марией Скоковской, оговорив с ними место и время встречи. В Берлине, где он выполнял какое-то особое задание, возможно имевшее отношение к «Германскому Октябрю», Джелал встречался с Марией и её мужем советским разведчиком Семеном Львовичем Больцем.

В то же время берлинский резидент Артур Сташевский предложил Скоковской поработать в Польше, учитывая тот факт, что у неё на руках паспорт ещё Российской империи, а в стране немало влиятельных родственников. Её двоюродный брат Збигнев, например, работал в Лиге Наций. Другие занимали большие посты, были среди них и депутаты Сейма. Однако, она согласилась не сразу. Мария съездила в Польшу, повидалась с родными и обменяла свой старый паспорт на документы польской гражданки и, побывав в Берлине, отправилась в СССР. В Москве с ней дважды беседовал член РВС СССР и куратор военной разведки Иосиф Уншлихт, убеждавший её занять пост варшавского резидента. Вопрос о её назначении он предварительно согласовал с Ф. Э. Дзержинским. И она, наконец, дала свое согласие.

Скоковской предстояло возобновить деятельность резидентуры, которой нанесла урон дефензива (контрразведка). Ей, действительно, удалось создать эффективно работающую организацию. Она держала связь с легальной резидентурой в полпредстве, с небезызвестным разведчиком — нелегалом Вальтером Кривицким. В работе ей помогала Эвелина Закс, владелец такси Константин Стейнерт, Ян Бжезинский, шофер такси и другие сотрудники. Среди её агентов был Мигута, полковник Генерального штаба польской армии, Александр Ламха, поручик запаса, бывший член правления Союза легионеров, имевший обширные знакомства в польских военных кругах, Винцент Илинич, поручик запаса, член Союза земледельцев и Совета Банка польских механиков, владелец нескольких игорных заведений и другие. По сведениям польской разведки «организация эта работала в кругах сейма, в МВД и МИД, но главным образом в войсках, где они добывали необходимую информацию и вербовали людей». Благодаря усилиям её резидентуры и других советских разведчиков начальник информационно-статистического отдела Разведупра Александр Матвеевич Никонов мог доложить на одном из совещаний, что «наиболее важный противник СССР — Польша изучена во всех отношениях с весьма большой детальностью и большой степенью достоверности» (РГВА, ф.25895, оп.1, д.834, л.49-50.).