Разведчики - [28]

Нас там взяли и в СМЕРШ направили.

И вот там я ощутил все эти прелести, что такое пройти эту ступеньку. Это три человека тебя обслуживают, то есть не дают ни спать, ничего. Не мучают, не бьют, ничего, просто спать не дают и постоянно: «Пишите автобиографию». И так раз за разом, а потом сверяли, ошибки, значит, искали.

Плюс еще мой дневник нашли. «Ах, дневники, разведчики?! Как это так? Да запрещено!» Ну, одновременно запросы послали.

Но повезло, отпустили. Причем дело наше женщина вела, так она меня все укоряла за плохое поведение, за частые выпивки с друзьями, я об этом в дневнике писал.

Правда, за такое нарушение дисциплины меня из штаба убрали, отправили в 51-й механизированный полк, он недалеко от Маутхаузена стоял.

Владимир Адамович, Вы награждены медалью «За отвагу», двумя орденами Славы. В разведвзводе награждали за конкретные подвиги или по совокупности?

По-разному. Вот «Отвагу» мне за поиск дали, а Славы уже по совокупности.

А вообще, по вашему мнению, как награждали? Скупо или нормально?

Нормально. Меня же еще к «Красной звезде» представили, потом еще к польскому ордену «Виртути Милитари», но полк расформировали и представления затерялись. Я потом уже пытался уточнить, не получилось.

Как кормили на фронте?

По-разному. Когда в тыл выводили – там хуже было, а на фронте нормально кормили.

В.А. Сторожук в наши дни

Сто граммов выдавали?

Не всегда. Если затишье, движения на фронте нет – тогда регулярно выдавали, а в наступлении хуже было.

А вши были?

Были.

Как с ними боролись?

Когда без движения стояли – каждые десять дней все обмундирование прожаривали в бочках, баня. А когда наступали, – там не до этого было.

Женщины в полку были?

У нас во взводе одна женщина была. Римма Решетникова. Она к нам во взвод в конце декабря 1944 года попала.

Девушка, а какая еще! Красиво одета. Форма обычная, но все по фигуре подогнано. Санинструктором была. Мы для нее отдельную землянку копали, спать же ей надо где-то, но особенно не роптали.

Она себя со всеми очень корректно вела. К нам офицеры со всех рот ходили, за ней пытались ухаживать, но она всех их отшивала. Воевать хотела. А потом она погибла из-за глупейшего приказа…

Наши тогда здорово наступали, прорвались, перекрыли немцам пути отхода, а мы немного сзади шли. И вот однажды наш начальник штаба, Шабардин фамилия его, решил проскочить деревню на фаэтоне. Его обстреляли, он оттуда вернулся, сказал: «Да подумаешь, там один пулеметчик сидит» – и приказал нам прочесать местность. Собрали всех, кто рядом был – взвод разведки, взвод связи, еще кого-то, – и начали. А ни разведки, ничего… Деревню даже в бинокль не осмотрели. Да и вообще можно было разведчиков послать, они бы скрытно этого пулеметчика взяли, а тут цепью. Ну нас подпустили и дали очередь… Я за дерево упал, я привык всегда укрытие искать, а Римма погибла…

Дурацкий приказ был… Шабардин думал, что пулеметчик, увидев эту цепь, испугается… А там не только пулеметчик был, там и танки были…

Владимир Адамович, Вы прошли Польшу, Германию, Чехословакию. Какое было отношение местного населения к Красной армии?

В Польше двояко было – в одних населенных пунктах хорошо встречали, а в других враждебность к русским была. Вообще, я даже когда в СЭВ работал – всегда получалось, что поляки чем-то недовольны были.

А в Германии как относились к советским войскам?

Население, конечно, очень запугано было. Боялись они. Потом уже отношение потеплело, особенно в Австрии.

А как красноармейцы относились к местному населению?

Такого, чтобы мы в них плевали, – не было. По-человечески относились. Люди есть люди.

Трофеи брали?

Конечно, брали.

В Австрии с союзниками встречались?

Да. Полк, куда меня перевели из штаба дивизии, как раз на границе с американцами стоял. Я был в комендантском взводе, выставлял посты, в том числе на переправе. Нам не разрешалось контактов с американцами иметь, но они сами приходили, говорят: «Русский, хочешь шампанское? Хочешь кожу?» – на той стороне кожзаводы были. Ну наши офицеры и покупали и кожу, и спиртное. Опять же через меня. Дадут мне деньги, я потом часовому: «Вот тебе деньги. Если что будет, надо столько-то».

Спасибо, Владимир Адамович.

Благодарим сотрудников Южнобутовского районного совета ветеранов г. Москвы за неоценимую помощь в деле организации встреч с ветеранами района.

Интервью и лит. обработка: Н. Аничкин

Курник Борис Захарович

Борис Курник в годы войны

Родился 15.9.1925 года в городе Виннице. Накануне моего рождения мои родители перебрались на Украину из Белоруссии. Отца почти не помню, он умер от голода в 1930 году, когда мне было пять лет, и в моей памяти осталось только фото отца, где он снят в солдатской форме во время Первой мировой войны. Жили мы в Виннице возле базара, на улице Тимирязева, в подвале, который затапливало водой весной и осенью. Мать пошла работать в пекарню, но даже кусок хлеба для своих сыновей не могла оттуда вынести, законы тогда были суровыми, за украденную буханку хлеба давали 10 лет лагерей, по закону «за колоски», как за хищение социалистической собственности. Так что все мое детство было довольно безрадостным и голодным, наша семья бедствовала, и даже после голода 1933 года мы ели картофельные очистки, лебеду и суп из крапивы. Первый раз в жизни я хлеба досыта поел, когда меня от нашей школы отправили летом в пионерский лагерь «Артек»…