Разум в огне. Месяц моего безумия - [19]

В итоге доктор Левин пришла к выводу, что я переживаю «смешанную фазу» – то есть типичное для страдающих биполярным расстройством состояние, включающее как маниакальные, так депрессивные эпизоды. Она приподняла и опустила несколько толстых книг на своем столе, нашла блокнот с рецептами и выписала мне зипрексу – антипсихотическое средство, которое прописывают при расстройствах настроения и мышления.

Пока я была на приеме у доктора Левин, мама позвонила моему младшему брату – тот учился на первом курсе Питтсбургского университета. В свои девятнадцать Джеймс был рассудителен и мудр не по годам, с ним мне всегда было спокойно.

– У Сюзанны был припадок, – сказала мама, пытаясь совладать с дрожью в голосе. Джеймс был ошеломлен. – Невролог говорит, что она слишком много пьет. Как думаешь, Сюзанна алкоголичка?

– Ни в коем разе, – уверенно ответил Джеймс.

– Сама она утверждает, что у нее маниакально-депрессивный психоз. Это возможно, по-твоему?

Джеймс на минутку задумался:

– Нет. Не может быть. На Сюзанну это совсем не похоже. Да, она может перевозбудиться, легко вспыхивает, но депрессия? Нет. Она сильная, мам. И ты это знаешь. В ее жизни много стресса, но никто не справляется с ним так хорошо, как она. Биполярное расстройство? Не верю.

– Я тоже, – пробормотала мама. – Я тоже.

11. Кеппра

Чуть позже тем вечером меня осенило. Биполярное расстройство ни при чем: все дело в кеппре, лекарстве от эпилепсии, которое мне прописали. Это кеппра вызывает бессонницу, забывчивость, беспокойство, враждебность, перепады настроения, онемение, потерю аппетита. То, что я принимала ее всего сутки, меня не волновало. Во всем виновата кеппра, решила я. Поиск в Интернете подтвердил мои опасения: все мои симптомы были в списке побочных эффектов этого токсичного лекарства.

Мама умоляла, чтобы я продолжала ее принимать.

– Ради меня, – сказала она. – Пожалуйста, прими таблетку.

И я приняла. Даже в тот период, когда я едва себя узнавала, порой на поверхность проступали проблески «настоящей» Сюзанны – той, которая не хотела причинять боль близким. Вспоминая то время, я думаю, что именно поэтому, несмотря на всю сумятицу, что происходила в моей голове, я часто делала так, как настаивали родные.

* * *

В ту ночь, когда будильник у кровати прозвонил в полночь, я вздрогнула и подняла голову.

Чертовы таблетки. Они меня поработили. Я схожу с ума! Кеппра. Мне нужно очистить организм от кеппры. «Вызови рвоту, избавься от нее!» – твердил голос в голове. Я скинула простыни и вскочила с кровати. Кеппра, кеппра. Прошла по коридору в ванную, включила кран и встала на колени перед унитазом. Сунув два пальца в рот, надавила на язык, и вскоре пошел сухой рвотный рефлекс. Я надавила снова. Тонкая струйка белой жидкости. Меня не рвало, потому что я уже не помнила, когда в последний раз ела. Чертова кеппра. Я спустила воду, повернула кран и стала ходить по ванной туда-сюда.

Следующее, что я помню: я на третьем этаже, где спали моя мать и Аллен. Они переехали наверх, когда мы с Джеймсом были в старших классах: мы часто уходили по вечерам или поздно возвращались домой и мешали им спать. И вот я стояла у маминой кровати и смотрела на нее спящую. Ее лицо освещала половинка луны. Она выглядела такой беспомощной – как новорожденная. Меня переполнила нежность к ней, я наклонилась и погладила ее волосы.

– О боже! Сюзанна. С тобой все в порядке?

– Не могу уснуть.

Она пригладила свои растрепавшиеся короткие волосы и зевнула.

– Давай спустимся, – прошептала она, взяла меня за руку и отвела обратно в мою комнату.

Она легла рядом и распутывала колтуны в моих волосах более часа, пока опять не заснула. Я слушала ее мягкое ровное дыхание, пытаясь под него подстроиться, но сон так и не шел.

На следующий день – это было 18 марта 2009 года, 2.50 ночи – я сделала первую из многих отрывочных записей на компьютере, которые впоследствии станут моим временным дневником того периода. Эти записи показывают, насколько обрывочным и с каждым разом все более нелогичным был мой мыслительный процесс.

У меня биполярное расстройство, и это то, что делает меня МНОЙ. Я должна научиться управлять своей жизнью. Я ЛЮБЛЮ свою работу. Я ее ЛЮБЛЮ! Мне нужно порвать со Стивеном. Я хорошо разбираюсь в людях, но слишком запуталась. Я позволила работе занять слишком много места в моей жизни.

В тот день, когда мы с отцом говорили о будущем, я призналась ему, что хотела бы продолжить учебу в университете и поступить в Лондонскую экономическую школу – хотя раньше никогда не изучала бизнес. Тогда мой мудрый папа ненавязчиво предложил, чтобы я записывала свои скачущие мысли. Этим я занималась следующие несколько дней. «Отец предложил мне вести дневник, и это определенно помогает. Еще он предложил решать головоломки: умно, ведь он тоже мыслит головоломками (складывает вместе части целого)».

Кое-что из написанного мной в то время – сбивчивая груда слов, но есть отрывки, которые, как ни странно, проливают свет на мой внутренний мир и позволяют глубже задуматься о тех сферах моей жизни, которые раньше я никогда не анализировала. Вот что я писала о своей любви к журналистике: «Анджела видит во мне что-то, потому что понимает, как тяжело нам делать нашу работу, но такова журналистика – это тяжелый труд, и возможно, он не для меня, но я крепкий орешек». Еще я писала о необходимости навести порядок в своей жизни, которая стремительно разваливалась на кусочки: «Мне нужен распорядок и дисциплина, без которых я склонна пускаться во все тяжкие».