Разум нужен всем - [17]

Анютка, как всегда, приходя с прогулки, домой, была весела и говорлива. Она щебетала с матерью, а та, слушая её, улыбалась и радовалась здоровью и весёлому нраву дочурки.

– Хорошо погуляла, Анюточка? – спросила она, как только дочь освободилась от верхней одежды.

– Да, мамуля, мы с папой катались на санках.

– Кто-то катался, а кто-то бегал с санками, – уточнил отец. Он говорил, но в голове, при этом, билась одна мысль:

«Как же это получилось? Генианцы вышли на контакт с дочерью, а мне даже не известно об их прибытии на Землю. Значит, я им уже не нужен, у них свои планы, свои цели».

Не имел Одинцов права обижаться на генианцев: они ему ничего не обещали и не назначали встреч. Но, подслушанный разговор генианца с Анюткой – он уже признал, что это был генианец – всё-таки вызвал некоторую обиду и растерянность.

«Почему девочка? Совсем маленькая? Отчего не я? Я их чем-то не устраиваю. Может быть, они, ожидая от меня, как было с ними договорено, эффективно работающий мыслетрон, и, не получив его за эти годы, разочаровались во мне и решили, что я не тот человек, с кем можно иметь дело? Да, надо форсировать эти работы, ведь, осталось не так много переделок. Тогда можно ожидать встречных действий со стороны Иллиания или Иллианы. А может быть, с Анютой общался совсем не генианец, а кто-то другой? Представитель иной планеты?»

Не найдя другого, более понятного объяснения происшествию во дворе на прогулке с Анютой, Анастас пришёл к одному выводу: надо закончить доработку мыслетрона, получившего повреждения в руках бандитов, и ожидать контакта с генианцами. Одновременно, можно будет начать опыты с людьми, сначала – с друзьями на работе, потом…, пока неизвестно, что будет потом.

С этого момента Анастас стал чаще бывать с дочерью дома и на улице. Он старался быть поближе к ней, чтобы снова уловить речь или сигналы, которые будут подаваться дочери.

Иллиан после общения с маленькой Анютой чувствовал некоторое удовлетворение оттого, что он впервые поговорил с ней, что все предыдущие входы в её мозговое поле дали положительный результат. Девочка стала реагировать на его слабый энергетический луч и, как показал последний контакт, не просто улавливать, но и понимать информацию, посылаемую Иллианом в этом луче.

– Ты знаешь, отец, сегодня я пообщался с маленькой девочкой. Она меня слышит, отвечает мне, а её энергетический потенциал значительно возрос с тех пор, как я стал входить в её мозговое поле, – говорил Иллиан своему отцу.

– Что-то ты, сын, необычно эмоционально выглядишь, рассказывая об этой девочке, – заметила Иллиана, – не слишком ли быстро ты входишь в её жизнь?

– Я тоже считаю, что нельзя часто и активно внедряться в мозговое поле маленького человека, – поддержал её Иллианий, – это может навредить ему. Мы знаем уже, что детский человеческий организм развивается медленно, в соответствии с природой человека, историей развития человечества. И, если мы будем активно вмешиваться в это развитие, то мы не получим точных результатов наших наблюдений.

– Я очень осторожен, отец, – немного спокойнее, чем раньше, произнёс Иллиан, – я не буду делать так, чтобы навредить этой девочке, но мне хочется слышать и чувствовать её присутствие.

Иллианий и Иллиана, «переглянулись» по-своему, по-гениански, с некоторой, если бы речь шла о человеческих родителях, « хитрецой».

Ещё несколько дней не выходил Иллиан на контакт с Анютой, но издалека наблюдал за ней. Ему это нравилось, и он с каким-то особым желанием направлял свой энергетический луч в её сторону. И, хоть мощность этого луча была совсем незначительной, он всё равно оказывал положительное воздействие на мозговое поле маленькой девочки и, таким образом, усиливал его. Анюта развивалась слишком быстро и в свои почти полтора года она имела умственное развитие десятилетней девочки. Однако, её физическое развитие значительно отставало от развития умственного. Это, наряду с Анастасом и Светланой, вызывало теперь беспокойство и у Иллиания.

– Я не вижу никаких медицинских отклонений у девочки от нормы – ни физических, ни психических, – сказал профессор, к которому, в который раз, Светлана привела Анюту на приём. – Да, она не по возрасту развита и умна, значит, будет гением. Тем не менее, наблюдать её надо постоянно – иногда слишком быстрое развитие приводит к нежелательным результатам. Приводите её через месяц, я ещё посмотрю на неё. А пока, в течение этого месяца, наблюдайте за нею дома, и всё, что вызывает у вас подозрение, фиксируйте чётко по времени и записывайте в журнал, в тетрадь, куда угодно.

– Хорошо, профессор. Спасибо за приём и ваше участие.

Зимние дни бежали один за другим. Светлане прибавилось хлопот по дому: она добросовестно выполняла рекомендации медиков. Более того, она стала ещё требовательнее относиться к Анастасу и просила, чтобы тот активнее подключился к воспитанию своей дочери. Анастас никогда не отказывался от этого, тем более, что он после выявления контактов генианцев с Анютой, имел свои соображения по этому поводу. Но, его плотный график работы в институте и доработка мыслетрона дома оставляли мало времени для выполнения всех просьб жены. Он раздражался, замыкался в себе, а иногда выходил на конфликт с ней. В такие времена в доме было молчание и тишина. Только Анютка не испытывала никакого дискомфорта и даже не представляла, что могут быть какие-нибудь причины для уменьшения счастья и мира в семейных отношениях. Так было у них в доме и прежде, до появления на свет дочери и после него. И, казалось, так будет всегда.