Разрушитель - [14]

ОТСРОЧКА

Трудно сказать, было это снисхождением или, наоборот, дополнительным наказанием преступникам, но по закону им разрешалось несколько дней перед погружением в криогенную ванну провести на свободе. Правда, свобода эта была довольно относительной, поскольку рядом с преступником всегда и везде, словно тень, находился конвоир.

Лейтенанту Спаркслину повезло. К нему приставили восемнадцатилетнего мальчишку и с ним, считал лейтенант, в случае чего легче будет договориться.

Прежде, чем выпустить Джона из здания суда, ему дали огромный список, чего он не должен делать, куда не ходить и что с ним будет, если он ослушается. Каждое нарушение влекло за собой дополнительно несколько лет заточения в криогенной ванне.

– Ладно, – пробурчал Спаркслин и собрался сунуть книженцию в карман, – как-нибудь дома на диване полистаю ваше творение, чертовы умники.

Но верзила в черном, как у монаха, костюме отрицательно покачал головой:

– Нет, с инструкцией необходимо ознакомиться здесь.

– Да какая разница! – возмутился Спаркслин. – Мне же будет хуже, если нарушу ваши заповеди. И потом, я и так имею о них кое-какое представление. На худой конец, в случае чего, мне поможет ваш конвоир.

– Еще раз повторяю, с инструкцией необходимо ознакомиться здесь. Таков закон, – словно робот, заладил верзила, переминаясь с ноги на ногу.

Казалось, еще несколько секунд, и его штаны можно будет выжимать.

– Черт с вами, – согласился Джон и опустился на небольшой, прибитый к полу стул.

Инструкция гласила, что ему нельзя выходить или выезжать за пределы города, можно посетить ресторан или бар, однако категорически запрещается употреблять алкогольные напитки. За нарушение первого пункта ему грозило дополнительное заключение на двадцать лет, за нарушение второго – заключение на пять лет. Однако, если при этом он затеет или ввяжется в какую-нибудь драку, то дополнительное заключение достигало двадцати лет. Категорически запрещалось спорить с конвоиром, за это можно было запросто схлопотать еще пять лет. А вот применение силы в отношении своего конвоира каралось лишением свободы на целых тридцать лет.

Дальше шли пункты, которые в любом другом случае вызвали бы у Спаркслина улыбку и подозрение, что их придумывал какой-то сумасшедший. Но сейчас они вызывали у него только раздражение. Оказывается, при переходе улицы на красный свет ему грозило дополнительное погружение в криогенную ванну на один год. И это при том, что обыкновенный нарушитель в таких случаях отделывался или небольшим штрафом, или просто устным замечанием полицейского. Спаркслину запрещалось сорить в общественных местах, ругаться, ездить «зайцем» в общественном транспорте и еще черт знает сколько всего.

– Но ведь этого в инструкциях раньше не было! – подскочил на стуле Джон.

– Да, – спокойно согласился верзила, еще быстрее переминаясь с ноги на ногу, – это новые инструкции, только что утвержденные Верховным Судом.

– Черт, вы хотите меня сделать безгрешнее младенца! – закричал Спаркслин.

Казалось, лейтенант совершенно забыл, что он является преступником и что его ожидает многолетнее содержание в криогенной ванне. Он разволновался, как ребенок, которому дали лизнуть необычайно вкусную конфетку, а затем ее положили высоко на шкаф, и теперь он может только вспоминать о ней.

– Пожалуйста, у вас есть полное право отказаться от отсрочки, которую вам сегодня предоставили, – невозмутимо сказал верзила. – Но для этого вам необходимо написать заявление.

Казалось, верзила все время только и ждал этого момента и уже готов был броситься в свой кабинет за бумагой и ручкой.

– Только и всего? – словно удивился Спаркслин, но в глазах его застыла насмешка.

– Да, только и всего, – с готовностью ответил верзила. Если бы в Лос-Анджелесе проводился конкурс на самое глупое выражение лица, верзила, сержант Джеймс Броуди, не напрягаясь, мог бы каждый раз выигрывать главный приз.

– Скажи ты, как все у вас просто. Никакой тебе лишней бюрократии. А я думал, мне придется сдавать анализы крови и мочи.

– Зачем? – не понял сержант.

– Ну, чтобы отказаться от отсрочки.

Джеймс Броуди непонимающе захлопал глазами и на мгновенье даже перестал переминаться с ноги на ногу.

– Ладно, старик, я пошутил. А тебе, наверное, все же немного завидно, а?

– Почему?

– Ну, как же, проснусь я лет через шестьдесят, а если буду хорошо вести себя в ванне, так может и раньше. Так вот, проснусь я, а в твоей могиле уже червяки кости облизывают.

– Это мы еще посмотрим… – неопределенно пробурчал сержант, явно озадаченный последними словами Джона.

– Ну, кто посмотрит, а кому, может, и не придется, всякое случается.

– Так вы будете писать заявление? – разозлился сержант Броуди.

– Нет, я передумал, – махнул рукой Спаркслин и поднялся со стула.

– Тогда распишитесь, что вы ознакомились с инструкцией.

– Но я могу забрать ее с собой?

– Да, конечно.

– С ума можно сойти, – пробормотал Джон.

Молодой парень, конвоир Спаркслина, который все это время молча наблюдал за разговором, оторвался от стены, готовый приступить к своим обязанностям.

Броуди достал из кармана узкий железный браслет и подошел к Джону.