Разрушенный мост - [8]

– Удивительно, что их ресторан вообще еще существует, – заметила Энджи.

– Такая вот история, – подытожил Энди. – Но было весело. Карлос дал мне с собой половину копченого лосося. Пришлось ее к ноге привязать, чтобы вынести мимо швейцара. Мы с Дафиддом теперь только им и питаемся – и еще фасолью. В среду перевезем трейлер на пляж. Заходи.

– Зайду, – пообещала Джинни.

Последние лучи заходящего солнца били в открытую дверь, кухня тонула в их золотистых отблесках, и все было замечательно. Энди вернулся, значит, все хорошо.

Утром, помогая в «Драконе», Джинни присмотрелась к работам мистера Калверта. Он обожал научную фантастику, и это нашло отражение в сюжетах его картин: на них были изображены женщины в бронзовых корсетах, сражавшиеся с гигантскими зелеными ящерицами, или закаты на Юпитере, отличительной особенностью которых были длинные грязно-фиолетовые тени, протянувшиеся в совершенно неправильном направлении. Цвета были такими яркими и неуместными, что Джинни неприятно было даже просто смотреть на них. К тому же по опыту она прекрасно знала: рисовать людей непросто, но, если как следует присмотреться и как следует попытаться, рано или поздно ты поймешь устройство человеческого тела. Однако картины мистера Калверта доказывали обратное. При этом все они носили гордые названия вроде «Космическая академия» или «Восход Драконов». Джинни и монетки бы за них пожалела, но на картинах были небольшие ценники: 40 фунтов, 50 фунтов…

Мистер Калверт ей нравился, поэтому приходилось притворяться, будто ей нравятся и его работы.

Впрочем, в тот день у нее на уме было совершенно другое, кое-что, о чем не следовало рассказывать Рианнон. Смена заканчивалась в полдень, и Джинни тут же убежала из ресторана и спустилась по склону холма к станции. Времени оставалось как раз достаточно, чтобы успеть на дневной поезд до Портафона.

Без четверти час она уже была на месте. Вокзал находился рядом с гаванью, где когда-то сновали рабочие, разгружая груз сланца с кораблей. Теперь тут сновали дорогие прогулочные яхты. Побродив немного вокруг, Джинни присела на швартовую тумбу, чтобы съесть жаренную картошку и яблоко, а потом отправилась на поиски Юбилейной аллеи.

Она не слишком хорошо представляла, о чем будет говорить с сестрой Рианнон. И не знала даже, хочет ли вообще этого разговора. Сердце колотилось как перед выходом на сцену, то и дело накатывало беспокойство. Отыскав на мощенной сланцевыми плитками аллее нужный дом, Джинни прошла мимо – до конца улицы, прежде чем смогла собраться с духом.

Вернувшись, она позвонила в звонок. Узкий садик перед домом выглядел очень ухоженным, дорожку обрамляли кустики яркой герани. На окнах – в отличие от остальных домов на этой улице, – не было занавесок, видно было, что и внутри все такое же аккуратное и ухоженное.

Дверь открылась. На пороге показалась женщина. Она прищурилась от яркого солнечного света, прикрыла рукой глаза и тут же удивленно отшатнулась.

– Вы миссис Мередит? – спросила Джинни. – Сестра Рианнон?

Хелен Мередит выдохнула и провела рукой по темным волосам. Джинни она узнала и теперь явно была потрясена.

– Заходи, – сказала она, наконец, отступая в узкий коридор. – Итак… Ты Джинни, верно? Боже, прости за мое… Просто я очень удивилась, только и всего. Она тебе рассказала, да?

– Она моя подруга.

Джинни шагнула в дом, и Хелен закрыла за ней дверь. Наступило неловкое молчание, потом они обе заговорили одновременно. Джинни сказала:

– Простите, говорите вы.

– Я хотела предложить тебе кофе или еще чего-нибудь.

– Спасибо! Да, я бы…

Она прошла за Хелен на маленькую кухню и села на стул, пока та доливала воду в чайник и доставала чашки. Тут тоже все было чистым и аккуратным, как новое. Когда-то Джинни думала, что у других людей все просто более новое, чем у них с папой: новые ковры, новые занавески, новая мебель. Потом она поняла: другие люди просто чаще убирают. «Но ведь у нас есть занятия поинтереснее уборки», – сказал папа, когда она поделилась с ним своими наблюдениями.

– Я ведь просила ничего тебе не рассказывать, – сказала Хелен Мередит. – Теперь мне стыдно.

Она села напротив Джинни за маленький столик для завтрака. Теперь видно было, как сильно она покраснела от смущения. Однако ни увильнуть, ни отвести взгляда не попыталась.

– Что именно сказала тебе Рианнон?

– Что вы встречались с моим отцом и хотели узнать, не удочерил ли он меня.

Хелен Мередит кивнула.

– Мне просто стало любопытно, – объяснила она. – Прости.

– А вы не спросили об этом моего отца?

– Нет. Даже не знаю, почему. И… Я подумала, нам с Рианнон пора снова начать общаться. А тут и повод появился. Не знаю…

Чайник закипел, и она встала, чтобы сделать кофе.

– Кстати, называть меня миссис Мередит необязательно. Я Хелен, – сказала она, не оборачиваясь.

– Ладно, – кивнула Джинни, думая о том, насколько непохожа Хелен на свою сестру. Она понятнее и ярче и, возможно, в чем-то сильнее.

Пока та не обернулась, Джинни продолжила:

– Еще Рианнон сказала, вы спрашивали, не сидел ли мой отец в тюрьме.

– О боже.

Хелен принесла и поставила на стол чашки. Ее лицо отражало глубочайшее смущение и стало уже совершенно красным. Джинни еще ни разу не видела, чтобы взрослому человеку было так стыдно.