Разрушенная невеста - [2]

   -- И пусть не смотрят. Разве тебе страшна их злоба?

   -- Не испугаюсь я их, это правда. Пусть со мною что хотят, то и делают. Теперь мне все равно.

   -- А все же, князь Иван, на совет тебе бы идти надо. Я считаю это необходимым для тебя, князь Иван. Теперь нельзя упускать без пользы ни одной минуты. Раз ты сам говоришь, что все твои враги встрепенулись, надо деятельно бороться с ними.

   -- Что же, я, пожалуй, пойду, если ты советуешь мне это. Спасибо тебе, Левушка, ты -- мой истинный друг-приятель. Ты не таков, как другие. Все -- друзья-приятели лишь до черного дня, а ты не таков, -- крепко обнимая Храпунова, проговорил князь Иван и отправился на заседание.

   Три архиерея, совершавшие елеосвящение над умиравшим государем, члены верховного тайного совета и многие из сенаторов и генералитет находились во дворце во время кончины Петра II. Смерть последнего из мужской линии дома Романовых застала всех врасплох. Ни у кого не было твердого убеждения относительно того кому следует быть царем.

   Петр Великий, несмотря на все свое старание, не мог в короткое время приучить русских людей действовать сообща, "кумпанствами", все, как и всегда, шли вразброд. На первом плане были личные и фамильные интересы; каждый думал не о том, что будет с Россией, а смотрел только на то, что ему могло быть выгодным. В этом сказывалось преобладание новых людей, совсем еще недавно выбравшихся из грязи в князи; каждый мечтал о себе и смотрел на другого, как на врага. Собственно говоря, намечалось четыре течения: высказывались за избрание на престол дочери Петра Великого цесаревны Елизаветы Петровны, царицы-инокини Евдокии Лопухиной, первой супруги Петра Великого и бабки почившего юного императора; затем были сторонники герцога Голштинского и старшей дочери царя Иоанна VI -- Екатерины, герцогини Мекленбургской.

   Однако ни одна из этих кандидаток не собирала вокруг себя достаточного количества голосов.

   В толпе, ожидавшей предстоящего избрания, говорили, что у царевны Елизаветы отсутствует серьезность поведения, и шепотом прибавляли, что она не привенчанная дочь императора и простой женщины, а потому-де народ ее в царицы не примет. Герцог Голштинский, сын младшей сестры цесаревны Елизаветы, был малолетен, а потому можно было ожидать, что на Россию явятся голштинцы, которые займут первые места в государстве. Того же самого боялись и в случае избрания герцогини Екатерины Мекленбургской. Царица-инокиня Евдокия Лопухина казалась всем довольно безобидною и недолговечною, но именно это-то последнее и пугало многих. Не представлялось возможности никому укрепиться около нее на более или менее продолжительный срок.

   Итак, кандидатов не было ни у кого, и невольно все стали думать о верховном совете, который по крайней мере мог предложить кого-либо к избранию.

   Но верховный совет и сам еще не сговорился о претенденте. Долгоруковы были сильны, составляли большинство, и почти все были уверены, что они своего счастья из рук не выпустят и предложат на престол обрученную невесту почившего императора, княжну Екатерину Алексеевну. Пока шли разговоры да перешептывания, князь Василий Владимирович Долгоруков, именем других светских сановников, сперва попросил архиереев подождать немного, но спустя несколько времени явился к ним и объявил, что верховному совету заблагорассудилось начать избирательное собрание несколько позже в палатах верховного совета, куда и пригласил их, как синодальных членов. Архиереи уехали, а вместе с ними удалился и Андрей Остерман.

   -- Я -- иностранец, -- объяснял он, -- а тут дело русское. Примете решение, я к нему и примкну.

   Остались только одни светские сановники, но и среди них отсутствовал тот, кто недавно был еще самым влиятельным, а именно князь Алексей Григорьевич Долгоруков. Председательствование в собравшемся совещании само собою перешло к самому родовитому из присутствовавших, князю Дмитрию Михайловичу Голицыну.

   -- Дом Великого Петра пресекся, -- начал он, -- опочил последний отпрыск прямой его линии. Празден русский престол. Вы, народ представляющие российский, кого желаете на царское служение призвать?

   Вопрос был поставлен категорично, но на него не последовало ответа. Все молчали и многие из собравшихся только припоминали, как действовали в 1725 году, когда умирал Петр Великий, Меншиков и Толстой при таких же точно обстоятельствах. Они вспоминали, что тогда на площади перед государевой зимней конторой, то есть домом графа Апраксина, а ныне Зимним дворцом, стояли бивуаком гвардейские полки, а во дворец были введены солдаты. С той поры не так много прошло времени, и многие как будто сейчас слышали, как застучали ружейные приклады о плиты пола, когда светлейший Меншиков под немолчные крики умиравшего в мучениях императора провозгласил его наследницей и русской императрицей некогда его комнатную служанку Марту Рабе, которая волею всесильной судьбы стала женою русского царя.

   Теперь обстоятельства были сходны с теми, которые существовали пять лет тому назад, но только не было энергичных людей, никто не дерзал, и это было причиной молчания, которым были встречены слова князя Дмитрия Михайловича.