Разорванные узы - [84]

переживать это. Нет, дайте мне сладкие объятия смерти, потому

что к черту все это.

Я ожидаю, что Атлас обратит часть своего гнева на меня, потребует ответа или просто уберется отсюда, но он этого не

делает. Нет, он делает шаг передо мной, пока не закрывает меня

полностью, очень очевидный защитный ход.

– Ты буквально преподаёшь Одаренных 101, мы все знаем, что ты использовал ее связь против нее. Ты точно знал, что

делаешь, и я не позволю тебе так обращаться с Оли. Ты не так

чертовски устрашающ, когда сталкиваешься с кем-то с даром, мудак.

Ухмылка растягивается на лице Нокса, и его глаза становятся

совершенно черными.

– Ты уверен в этом? Давай, тогда испытай меня.

Мой мозг на секунду отключается, потому что его глаза

черные. Черные. Я никогда не видела кого-то с такими же

бездонными пустотами, как у меня, а потом глаза Атласа

становятся белыми, и опасность ситуации, наконец, доходит до

меня. Я вот-вот окажусь в центре гребаной драки с Одаренными, и у меня не будет возможности защитить себя.

Атлас ухмыляется в ответ Ноксу, и я начинаю оглядываться в

поисках чего-нибудь, за чем можно спрятаться, или выхода, который волшебным образом появится.

– Если кто-нибудь из вас хоть раз нападет друг на друга в

моем доме на глазах у моей Связанной, я покончу с этим, и

никто из вас этого не хочет.

Я бросаю взгляд на Норта и чуть не теряю сознание, потому

что не только его глаза черные, но и его рука, которая вытянута

и готова бросить в них обоих все, что он, черт возьми, может

сделать, тоже медленно чернеет.

Мне действительно следовало быть более настойчивой в

выяснении того, что, черт возьми, они все могут делать, потому

что... ну, и чем, черт возьми, он угрожает им обоим, что даже

Нокс колеблется? Какие еще дары могли бы дать им обоим

черные светящиеся глаза, такие похожие на мои?

– Бэссингер, ты можешь остаться на ночь с Олеандр. Мы

можем обсудить условия проживания завтра, но сейчас у нас у

всех утром дела.

Даже Нокс не может с этим поспорить.

***

Норт, не говоря ни слова, провожает нас с Атласом обратно в

мою комнату, а затем запирает дверь. Я все еще корчусь от стыда

из-за всего этого испытания, но Атлас просто немедленно

раздевается до боксеров и забирается в кровать, как будто все

это совершенно нормально и не самая худшая ночь в моей

жизни с тех пор, как я приехала сюда.

Я сплю как убитая, и каждый раз, когда ночью открываю

глаза, я вижу, что Атлас хмуро смотрит в потолок, так что я

знаю, что он тоже не сомкнул глаз. В шесть утра я просыпаюсь

от сообщения от Гейба, в котором говорится, что он заедет за

мной на утреннюю тренировку, и я решаю просто встать и

начать свой день.

Я быстро принимаю душ, чертовски взволнованная тем, что у

меня есть отдельная ванная комната, где нет сплетников, которые могли бы говорить обо мне всякое дерьмо, пока я

приведу себя в порядок. Когда я одета и готова, я возвращаюсь в

комнату и нахожу Атласа одетым и ожидающим меня на

кровати, его лицо все еще серьезное.

Я немного паникую, и мой рот немного убегает от меня.

– Я тренировалась с Гейбом, это жестокая рутина, которую

придумал Грифон, но она помогала с ТП. Вивиан был впечатлен

тем, как далеко я продвинулась с тех пор, как попала сюда. Он

тебе понравится, он сварливый и пытается убить нас всех в

подвальном лабиринте, но мне нравится старик.

– Я хорошо знаю, кто такой Вивиан Вентли, Оли, но в

данный момент я больше беспокоюсь о тебе. Нам нужно

продумать наш план игры здесь, потому что я уже поговорил со

своей семьей. Они хотят, чтобы мы вернулись в Филадельфию, чтобы между нами и гребаными Дрейвенами было несколько

миль, пока у нас не появится шанс узнать друг друга немного

лучше... У тебя здесь много вариантов, я не хочу, чтобы они

заставляли тебя думать, что это все. Ты не заключенная. Ты не

собственность, которой Нокс может просто злоупотребить.

Я съеживаюсь и провожу рукой по лицу.

– Ты слышал, что он сказал, это было не то, о чем ты

думаешь. Я могла бы оттолкнуть его, но не сделала этого. Это

моя вина.

Атлас встает и выдыхает.

– Ты тоже слышала, что я сказал, Оли. Он знал, что делал.

Ты Центральная, буквально каждая клеточка твоего существа

хочет этой связи, и он использовал это против тебя.

Мне не очень нравится то, что он говорит, потому что это

заставляет меня чувствовать, что он думает, что я беспомощна

перед внутренней связью, и я думаю, что прошлой ночью я

доказала, что это не так. Я отодвинулась от края, как долбаная

машина, и даже если последствия были не такими уж

замечательными, я чертовски горжусь собой за это.

– Я больше не хочу об этом говорить. Можем мы просто...

пойти на тренировку, а потом решить все остальное позже? Я

просто— я устала.

Он делает еще один вдох и кивает, потирая рукой затылок, а

другую протягивает мне, чтобы я взяла. Неважно, что я немного

обижена на его слова, я все равно принимаю это, потому что, по

крайней мере, я знаю, что он пытается сделать то, что лучше для

меня.

Никто другой не может сказать то же самое.

В тот момент, когда за нами закрывается дверь, я понимаю, что понятия не имею, как нам спуститься вниз, но когда я

бледнею, Атлас усмехается и тянет меня за собой.

– Я запомнил дорогу прошлой ночью.