Разорванные узы - [61]

деле это сделать.

Полчаса спустя я решаю, что предпочла бы просто умереть.

Я бы предпочла лечь и умереть, если Сопротивление придет

за мной, потому что нет ничего в мире, что могло бы быть хуже, чем все это. Черт, и подумать только, что я думала, что схема

тренировок Вивиан была плохой. Гейб ставит его в невыносимое

положение, и я начинаю жалеть, что вообще протянула ему эту

дурацкую гребаную оливковую ветвь.

Так он наказывает меня за то, что я их бросила.

– Я больше ничего не делаю. Если ты попытаешься

подключить меня к другому тренажёру, я закричу "убивают" и

убегу отсюда. Я пойду в полицию, неодарённые определенно

помогут мне избежать такого рода издевательств.

Гейб закатывает глаза от моего драматизма, и хотя он тоже

потеет на тренировке, его голос звучит ровно и без пыхтения, которое я делаю:

– Ты можешь выругать Грифона за это позже, если тебе это

не нравится, он тот, кто задает повторения. Он, кажется, думал,

что ты справишься с этим, но, думаю, я могу позвонить ему и

сказать, что ты свалила.

Бля.

Черт возьми, он понял, как играть со мной, как с гребаной

скрипкой, потому что это дерьмо - красный флаг, которым мне

машут, и я мгновенно возвращаюсь к поднятию тяжестей и

надежде умереть. Требуются все техники отвлечения, которым я

когда-либо училась, чтобы справиться с этим, но я

продержалась целый час, мое тело рухнуло на маты в тот

момент, когда он пробормотал, что мы закончили.

– Я не понесу тебя обратно в общежитие, так что тебе лучше

собраться, Связанная.

Я выругалась на него, но из меня вырывалась лишь

неразборчивая мешанина стонов и пыхтения, над которыми он

просто посмеялся. Я ни за что не смогу двинуться, поэтому я

просто принимаю тот факт, что сейчас я живу здесь, на этом

самом месте на матах. Мне действительно нужно переодеть свою

грубую, пропотевшую одежду, но моя сумка находится по

крайней мере в четырех футах от меня, и я чуть не плачу при

одной мысли о том, чтобы добраться до нее самой. Гейб

раздражается на мое хныканье и бросает мне сумку по пути в

мужскую раздевалку. Я слышу, как включается душ, и думаю, что у меня есть около десяти минут, чтобы оторваться от пола.

Мне нужна каждая секунда, которую я могу получить.

Я решаю, что дружба с Гейбом может оказаться сложнее, чем

того стоит, если он будет настаивать на том, чтобы заставлять

меня тренироваться каждое утро, но как только я наконец

отрываюсь от пола, он ведет нас в столовую, и мы едим вместе в

приятной тишине, которую никто из нас не хочет нарушать.

Меня шокирует, как много студентов знают и любят его, и я

провожу половину времени, пока мы едим, знакомясь с кем-то

новым, кто остановился за столом, чтобы поговорить с Гейбом о

какой-то спортивной ерунде. Я вежлива, но не дружелюбна, потому что, честно говоря, мой круг уже выглядит слишком

большим, на мой взгляд. Я была счастлива только с Сейдж, но

теперь есть Сойер, Феликс, Гейб и, черт возьми, Атлас, чьи

сообщения по-прежнему первое, что я вижу, когда просыпаюсь, и последнее, что я читаю перед сном каждую ночь.

Я не могу позволить себе скучать по всем этим людям, когда

я оставляю их позади.

Я извиняюсь перед Гейбом за то, что мне нужно закончить

задания, и он провожает меня обратно в общежитие, не

задаваясь вопросом о внезапной смене моего настроения. Когда

я возвращаюсь в свою комнату, я отправляю сообщение Сейдж и

Атласу с той же историей об учебе, а затем провожу остаток дня, возясь со своим телефоном и пытаясь не сойти с ума из-за того, что я заперта здесь со всеми этими людьми, которые мне

становятся... необходимыми. Черт, они мне нужны все. Мне

нужна их дружба, как никогда прежде, и я полностью

облажалась.

Я, наконец, заставляю себя открывать учебники днем, а

затем заползаю в постель, когда около полуночи мне кажется, что мои глаза кровоточат.

В четыре утра меня будит звонок моего телефона.

Я игнорирую это, потому что, к черту любого из моих

Связанных, кто бы ни пытался испортить мне неделю, разбудив

меня прямо сейчас. Я переворачиваюсь на спину на дерьмовой

крошечной кровати, а затем накрываю голову подушкой, когда

телефон снова начинает звонить. Я знаю, что лучше не

игнорировать это, я знаю, что они не стали бы так издеваться

надо мной, и, вероятно, происходит что-то серьезное, но после

вчерашней тренировки с Гейбом я чертовски устала.

Стук в мою дверь, который начинается через десять минут, не так-то просто проигнорировать.

Я могу убить того, кто, черт возьми, здесь находится.

Я вскакиваю с кровати и распахиваю дверь, готовая пролить

немного чертовой крови, только чтобы обнаружить Гейба, стоящего там, тяжело дышащего и чертовски напуганного. Я

забываю о своей ярости из-за пробуждения, когда принимаю

его. На нем нет ничего, кроме пары баскетбольных шорт, каждый дюйм его золотистой кожи блестит в свете моей

дерьмовой прикроватной лампы.

Он чертовски великолепен.

Несколько дверей дальше по коридору открываются, хмурые

девчонки высовывают головы, чтобы посмотреть на меня, как

будто это я виновата, что Гейб появился, как разъяренный

чертов слон в посудной лавке ни свет ни заря.

– Где твой телефон? Почему, черт возьми, ты не ответила на

него?

Гейб хрипит, но я слишком занята, пытаясь перезапустить