Разорванные узы - [12]

Даже девушки, которые связаны узами, смотрят на него с

благодарностью, и я это понимаю.

Он действительно чертовски сексуален, но в то же время он

мудак, так что, я думаю, все остальное само по себе отменяется.

Он ни разу не поднимает на меня глаз, когда начинает урок, но все время, пока говорит, кокетливо улыбается девочкам в

первом ряду.

– Итак, на прошлой неделе мы остановились на начале

раскола Одаренных и восстания Сопротивления. Кто-нибудь

помнит самое первое, что сделало Сопротивление, как акт

насилия над Одаренными?

Одна из девушек поднимает руки, выпячивая грудь и

выгибая спину, как будто она на съемочной площадке

порнофильма, а не в лекционном зале. Черт, мысль о том, чтобы

провести следующие три года в ловушке здесь с этими

девушками... нет, это совершенно новый уровень хуйни.

Нокс ухмыляется ей, когда обращается к ней, и она

улыбается ему, отвечая:

– Они нашли всех Бездарных, которые родились от

Одаренных. Всех с отклонениями и тех, у кого нет Связанных.

Затем они охотились на них и убивали, утверждая, что они

недостойны наших кровей.

Блять.

Я точно знаю, о чем думает Нокс, но ничто не готовит меня к

тому, что он обратит свой темный взгляд на меня. Сейдж ерзает

на стуле, чувствуя себя неуютно из-за его обжигающего взгляда

теперь, когда он направлен в нашу сторону, но ей не стоит

беспокоиться. Ему нужна моя кровь.

– Фэллоуз, присоединяйся ко мне для демонстрации.

Глаза Нокса впиваются в меня, бросая вызов, чтобы

заклеймить меня, и моя кожа покрывается мурашками, когда я

чувствую, что весь класс тоже поворачивается, чтобы

посмотреть на меня. Я поднимаю подбородок, даже несмотря на

то, что мне неудобно, я не отступлю перед этим мудаком.

Он понятия не имеет, чем я пожертвовала ради него.

Я встаю и иду вдоль рядов, пока не оказываюсь перед

классом, весь лекционный зал смотрит на меня сверху вниз.

Хихиканье девочек в первом ряду граничит с идиотизмом, и они

звучат как двенадцатилетние.

– Бездарные Связанные встречаются редко, но, к сожалению, они случаются. Олеандр здесь - яркий пример того, когда что-то

идет не так.

Это нелегко, но я сохраняю невозмутимое выражение лица, когда начинается хихиканье и шепот. Гейб проводит рукой по

лицу, но не двигается, чтобы остановить Нокса, их дружба и

преданность друг другу намного сильнее, чем слабая связь, которую мы разделяем.

Та, от которой, по его мнению, я отвернулась.

– У нее есть пять Связанных, все с силой и способностями

выше среднего, и все же у нее нет... ничего. Ни способностей, ни

близости, абсолютно ничего, ради чего стоило бы держать ее

рядом.

Шепот становится громче, и я изо всех сил пытаюсь

заглушить его. Я знаю, о чем они думают, отвергнутая своими

собственными Связанными в таком грандиозном чертовом

спектакле, но нет ничего такого, чего бы он мне уже не сказал.

– Мы не такие, как Сопротивление, поэтому мы не убиваем

людей за то, что они родились без какой-либо реальной пользы

в нашем обществе, но важно помнить нашу историю, не так ли, Фэллоуз?

Я смотрю на них всех и запоминаю их лица.

Я могла бы убить их всех прямо сейчас, не вспотев, но я не

гребаный монстр, как бы плохо они все со мной ни обращались.

Я выше этого дерьма.

Я снова повторяю свою мантру в своей голове. Лучше быть

ненавидимой и живой, лучше страдать от боли, чем быть

убийцей, лучше быть одинокой и в безопасности.

ГЛАВА 4

Сейдж приглашает меня вернуться в ее комнату в

общежитии, чтобы позаниматься, но когда я проверяю

местоположение на своем телефоне, она находится за

пределами периметра, который дал мне Норт, и я ни за что не

хочу иметь дело с этим мудаком сегодня. Не после того, как его

брат-придурок только что опозорил меня перед половиной

гребаного класса первокурсников.

Бля.

Я не могу думать об этом, не испытывая особого рода ярости, которая означает, что моя способность хочет выйти наружу, а

этого, черт возьми, нельзя допустить. Хотя я позволяю себе

подумать об этом, примерно секунду. Просто чтобы немного

остудить гнев.

Так что вместо этого я возвращаюсь в свою комнату в

общежитии, чтобы... сидеть и хандрить, на самом деле. При

свете дня комната выглядит еще более мрачной. Голые стены, пустые шкафы и самая дерьмовая кровать, известная человеку.

На самом деле я спала в приютах для бездомных с лучшими

матрасами, а одеяла - колючий кошмар.

Кроме того, у меня на счету всего около восьми долларов, так

что покупка нового дерьма не входит в бюджет.

Я распаковываю свои сумки и перебираю то немногое из

одежды, что у меня осталось. Там немного косметики и три

пары туфель. Не очень, обувь - это часть моей жизни, и

Тактическая команда оставила пару кожаных ботильонов, которые были самой большой находкой в благотворительном

магазине в моей жизни. Я отказываюсь признавать, как сильно

эта потеря ранит меня.

До слез.

Затем я провожу несколько часов в своем телефоне, изучая

работы, которые вписываются в периметр, который дал мне

Норт, но рабочие часы нигде не совпадают с его гребанным

комендантским часом. Похоже, зарабатывание денег

закончилось, и я застряла в этой дерьмовой комнате.

К черту мою жизнь.

Даже в бегах мне удавалось находить маленькие

произведения искусства и безделушки, чтобы украсить свое