Разорванное пространство - [49]

– Да, – ответила Кардения. – Так и есть. Но… что, если Цзии их все-таки нашел?

– В смысле – если у Цзии есть все данные, о которых мы только что говорили?

– Да.

– Тогда я всерьез бы разозлился, – после некоторой паузы сказал Марс. – Ибо это означало бы, что ты знала о существовании этих данных, но не снабдила меня ими. И выходит, я сжигал собственные мозги, пытаясь спасти от смерти миллиарды людей, в то время как у меня, можно сказать, были связаны руки.

– Гм… – промычала Кардения.

– Так что? Есть у Цзии данные времен Разрыва?

– Ну, – сказала Кардения. – Гм…

– Похоже, я худшее чудовище в истории, – сказала Кардения своему отцу.

– Со статистической точки зрения это выглядит маловероятным, – ответил Аттавио Шестой.

– Уверен? – спросила Кардения. – В данный момент по моей вине в буквальном смысле грозит гибель миллиардам людей, вокруг которых рушится Вселенная и которых я не могу спасти. Вряд ли со статистической точки зрения с этим может сравниться что-либо еще.

– Не в твоей власти помешать тому, что вокруг них рушится Вселенная, – сказал Аттавио Шестой. – И не иметь возможности их спасти – вовсе не то же самое, что их убить.

– Ну… на этот счет есть разные мнения. – Кардения вспомнила обсуждение репетиции презентации Марса, переросшее, к немалому неудовольствию Кардении, в их первую настоящую ссору. Когда все закончилось, Марс извинился и ушел, якобы чтобы продолжить работу над презентацией, но на самом деле ему просто больше не хотелось разговаривать с Карденией, и он удалился в свои собственные покои в императорском дворце, больше напоминавшие обставленную в стиле общежития комнату для младших имперских бюрократов.

– Как я понимаю, я должен поинтересоваться, какое событие стало причиной твоего визита? – спросил Аттавио Шестой.

Кардения, прищурившись, взглянула на отца:

– Да, но тебе не полагалось этого говорить.

– Запомню на будущее.

– Не важно, – сказала Кардения. – Вряд ли мне хочется сейчас с тобой разговаривать.

Отправив в небытие Аттавио Шестого, она попросила Цзии вызвать Рахелу, первую имперо Взаимозависимости. Когда Аттавио, моргнув, исчез, Кардения почти с тоской поняла, что избавилась от имитации своего отца с той же небрежностью, с какой избавилась бы от любого другого из призраков, с которыми встречалась в Зале Памяти. Нечто связывавшее ее с отцом – ее настоящим отцом – перестало существовать.

Дальнейшие размышления Кардении прервало появление Рахелы Первой.

– Вы во многом солгали. – Слова Кардении прозвучали скорее как утверждение, а не вопрос.

– Люди во многом лгут, – ответила Рахела.

– Да, но ложь стала вашей политикой, – возразила Кардения. – Во время основания Взаимозависимости.

– Да, я лгала, – согласилась Рахела. – Но насколько больше или меньше, чем другие люди или последующие имперо, – вопрос, требующий некоторого изучения. Я бы сказала, что находилась где-то посередине.

– Ложь когда-либо оказывалась вам во вред?

– Мне лично или мне как имперо?

– И то и другое.

– Конечно, – ответила Рахела. – Точно так же во вред мне иногда оказывалась и правда, когда, возможно, было бы добрее, легче или политически выгоднее солгать. Ложь сама по себе не ведет к плохим последствиям, так же как и правда при любых обстоятельствах не ведет к хорошим. Как и во многом другом, важен контекст.

– Вас никогда не беспокоила ваша столь… гибкая политика насчет правды и лжи? – спросила Кардения.

– Нет. У меня была конкретная цель – создание Взаимозависимости, а затем ее укрепление, чтобы она могла выжить в первые годы. Правда, ложь и все, что посередине, служили исключительно этой цели.

– Цель оправдывает средства.

– В то время я выразилась бы иначе.

– И как же?

– Цель слишком важна, чтобы исключать любые возможные средства.

– Удобная софистика, – заметила Кардения.

– Да, – согласилась Рахела, в очередной раз напомнив Кардении, что данная версия Рахелы не обладает собственным «я» и не испытывает необходимости как-либо оправдывать свои действия. «Может, это не так уж и плохо», – подумала Кардения.

– Чем вызван ваш вопрос о правде и лжи? – спросила Рахела.

– Я скрыла кое от кого информацию, – сказала Кардения. – Данные о Разрыве, которые могли бы оказаться полезны этому человеку. Ему это крайне не понравилось, и он был очень недоволен, что я солгала ему, будто у Цзии нет этой информации, и не поделилась ею с ним.

– Это ваша прерогатива, – ответила Рахела.

– Он мой близкий друг.

– Это осложняет дело.

– Да, осложняет.

– Вы как-то решили эту проблему?

– Нет, – ответила Кардения. – Я извинилась перед Марсом, что солгала ему, и объяснила, почему ничего не говорила ему про те данные. Все потому, что именно Разрыв стал причиной той ситуации, в которой мы оказались, – выбор, который сделали ученые и политики полторы тысячи лет назад, создав Разрыв, сделал неизбежным коллапс Потока. Мы не несем ответственности за эти данные. По крайней мере, я так считаю.

– И Марс с вами не согласился?

– Он сказал, что мы не они. Что мы умнее их. А потом я сделала то, чего мне не следовало делать.

– Что вы сделали?

– Рассмеялась ему в лицо, – сказала Кардения, беспомощно глядя на Рахелу. – Я ничего такого не имела в виду, просто вырвалось. Но он ошибается. Каждое мгновение моего пребывания в роли имперо подтверждает, что мы ничем не лучше тех людей, живших полторы тысячи лет назад. И мы ничем не лучше вас в те времена, когда вы создавали Взаимозависимость. Прошу прощения.