Разоритель - [34]

- Извините, профессор, но я вынуждена освежить вашу память. Наши отношения построены на do ut des. "Даю, чтобы ты дал". Я готова время от времени давать вам то, что вам нравится - в обмен на то, что мне нужно. Но и то, и другое имеет конечный объём, как и любые услуги. Я готова называть вас "Айки". Или зайчиком, или пупсиком, или маленькой серенькой крыской. Это обойдётся вам в один минет за каждое слово из этой серии. Либо же я называю вас "профессор Бромберг" и вы получаете своё сладенькое. Если, конечно, заслужите.

- Я думал, ты меня немножко любишь, - надулся профессор.

- Скажем так: вы - наименее отвратительный персонаж из всех прочих. В вас хотя бы осталось что-то человеческое... Поэтому я говорю с вами как с человеком, а не как с сексуально озабоченным старикашкой.

- Умеешь льстить, - проворчал собеседник. - Хотя и хамишь. Du hast grosse Maul, как выражается твой дружок Сикорски.

- Минус один минет за "дружка".

- Извини. Беру свои слова назад.

- Извинения условно приняты. А что такое "grosse Maul"?

Бромберг похабно ухмыльнулся.

- "Хлебалище великовато". То есть в смысле - звиздишь много. Такая идиома. Ладно, хватит прикладной филологии. Я достал тебе ту гадость, о которой ты просила. Что мне за это полагается, а?

- Это и в самом деле оно?

Профессор протянул руку и взял с книжной полки красно-белый цилиндрик.

- Одноразовый микрошприц. Вводить препарат можно в любое место. Удобнее всего в плечико... ах, эти твои сладкие плечики... ладно, проехали. Антидот - в белом конце. Вводится так же. Учти, это надо сделать максимум через три часа, потом будет поздно. Но лучше раньше. Вообще-то это, конечно, большая гадость. Мне это сделал один мой ученик, химик. Хороший мальчик.

- Ученик? Бедняжечка. Он, небось, натурал, - протянула Майя.

Бромберг захихикал в кулачок. В такие моменты профессор чем-то напоминал Майе большого богомола разновидности bolivaria brachyptera.

- Отлично. В таком случае я хотела бы это получить. Я настроила вход нуль-Т-портала. Насколько я понимаю, у вас есть незарегистрированный нуль-канал?

Профессор рассеянно крутил цилиндрик в пальцах.

- Послушай, Майя. Это всё-таки очень рискованно. Сикорски не дурак, его так просто не разведёшь. К тому же у него сейчас очень шаткое положение. У меня есть люди в КОМКОНе, и они говорят, что Руди сейчас в большом пролёте. Ещё один провал, и его отправят оперативником на какую-нибудь гиблую планету. На Гиганду, скажем, или на Саракш... Операция на Арбинаде - это его последний козырь в рукаве, который он сможет предъявить в случае чего. Козырёк, правда, слабенький, но других успехов у него сейчас нет.

- В таком случае, скандал с нашим участием ему тем более не нужен. Он отдаст этот козырь, чтобы ещё немножко посидеть в мягком кресле. Присылайте препарат. Или вы испугались? Лучше скажите мне это. Прямо сейчас. Мне тоже не хочется травить себя понапрасну.

Бромберг продолжал крутить цилиндрик.

- Я воюю с КОМКОНом дольше, чем ты прожила на свете, девочка, и каждый раз до смерти пугаюсь... Но будь спокойна, такого случая насыпать им соли на хвост я не упущу. Не в этом дело. Возможно, это прозвучит пошло, но я опасаюсь за твою карьеру. Институт - та ещё клоака. После такого скандала они тебя съедят живьём.

- Возможно. Но у меня нет других вариантов. Вы мне дадите препарат или нет?

- Дам. Твои нуль-координаты те же?

- Те же. Не тяните.

Профессор красивым жестом подбросил цилиндрик в воздух, и тот исчез.

Через мгновение Майя услышала звон.

Она отключилась, и увидела перед собой разбитую чашечку. В луже разлившегося кифа лежал красно-белый металлический цилиндрик.

Майя снова переключилась на внешнее изображение.

- Вы мне чашку разбили, - пожаловалась она. - Саксонский фарфор, восемнадцатый век. Единственная ценная земная вещь, которая у меня была.

- Посуда бьётся - к счастью... - рассеянно заметил Бромберг. - Вот что, - наконец, решился он. - Если тебя всё-таки выпрут из института, я возьму тебя к себе. Можешь передать это Сикорски, когда он потребует тебя к ноге.

- Что-то мне кажется, что это случится очень скоро. Я жду вызова на станцию со дня на день, потому и спешу. А насчёт научного руководства... Очень благородно с вашей стороны. Только учтите: даже если я соглашусь, это не означает, что я буду проводить ночи в вашей постели.

- Перестань. Я на это и не рассчитывал. Но вообще-то, ты слишком бережёшь свои прелести. Небось, на Арбинаде ты куда любвеобильнее.

- А как ещё, если на Земле это единственный способ делать карьеру? Do ut des.

- Не забывай иногда dare.

- Dare, да не даром. Всего наилучшего, профессор Бромберг.

Женщина отключилась, и вместо кабинета вокруг неё сомкнулись стены беседки.

Осколки любимой чашки лежали перед ней, чем-то напоминая хорошо обглоданные куриные косточки. Майя опять подумала, что единственная неприятная особенность местной культуры - вегетарианство. Иногда ей до боли в желудке хотелось жареных куриных крылышек в остром соусе.

Она ещё немного поразмышляла, стоит ли восстанавливать чашку, и каким способом это лучше сделать. Пришла к выводу, что достаточно обычного молекулярного резца, чтобы срастить осколки - после чего небрежным движением смахнула их со стола.