Разочарованные. Трилогия - [43]

Дверь в помещение распахнулась ровно без одной минуты восемь. Анатолий Александрович вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и твердой походкой подойдя к своему рабочему месту, уселся за стол.

Начальник прокуратуры бросил взгляд на свои электронные наручные часы. Едва цифры показали 8:00:00, как пространство кабинета заполнил тревожный телефонный звонок.

Анатолий Александрович схватил трубку и, поднеся ее к уху, сухо проговорил: — Слушаю.

— Доброе утро, Анатолий, — послышался на том конце провода спокой-ный голос с хрипотцой: — Надеюсь, ты добыл необходимую мне информа-цию?

— Так точно, — ответил начальник прокуратуры: — Интересующий вас Павел Антонович Розанов прибыл в город в день похорон Ивана Царева. До сегодняшнего дня он успел оформить дом 74 по улице Лесной, некогда принадлежавший его родителям на свое имя. Ранее дом принадлежал его тетке по материнской линии. В данный момент он является единственным владельцем этого жилья.

Мужчина, выслушивающий эту информацию, находился сейчас в огромной столовой, принадлежавшей, по видимому, не менее шикарному дому. Собеседник Анатолия Александровича был облачен в шикарный атласный халат черного цвета, плотно обтягивающий спину своего хозяина. Сам же хозяин стоял у стойки, и одновременно разговаривая по крошечному сотовому телефону, наливал в высокий стакан гранатовый сок из хрустального графина.

— Остановись, — прервал начальника прокуратуры мужчина в халате: — Мне нужен ответ только на один вопрос. Розанов живет один? Его родители не вернулись в Фишкуйск вместе с ним?

— Ни как нет, — привыкший к такому обращению со стороны абонента, проговорил Анатолий Александрович, перестав давать подробную информацию, касающуюся Павла Розанова, он дал ответ на конкретный вопрос: — На сколько мне известно на сегодняшний день он проживает в городе, без каких бы то ни было родственников, ни родители, ни тетка с ним не живут.

Мужчина, облаченный в атласный халат, отставил в сторону графин и довольно произнес: — Отлично, Анатолий, именно это я и хотел узнать. Всю остальную информацию, касающуюся этого молодого человека, перешли мне по факсу. Мне необходимо знать, где он жил и чем занимался последние шесть лет, почему он вернулся в Фишкуйск и собираются ли его родители последовать его примеру.

— К обеду факс будет в вашем распоряжении, — пообещал начальник прокуратуры.

— Хорошо, — ухоженные пальцы собеседника Анатолия Александровича подняли стакан, наполненный соком со стойки: — Что касается доктора и полковника, я надеюсь, ты ни чего не забыл? — как бы случайно напомнил мужчина.

— Я помню, — в голосе начальника прокуратуры послышались нотки недовольства: — Они останутся на своих прежних местах, как вы и просили. Но, однако же, небольшие карательные меры, я считаю, к ним все-таки стоит применить. Иначе все будет выглядеть слишком уж подозрительно.

Поднеся стакан ко рту, мужчина уже собирался сделать глоток из него но, услышав последние слова Анатолия Александровича, хищно улыбнулся и проговорил: — Ты прав, Анатолий, лишние подозрения нам не к чему. Вдобавок тебе предоставляется хоть не большая, но все-таки возможность поквитаться с ненавистным тебе Скавронским. Так ведь?

— Не в той мере, в которой бы мне хотелось, но вы правы, — нехотя ответил начальник прокуратуры.

В этот самый момент в дверь кабинета Анатолия Александровича кто-то постучал.

— Извините, ко мне пришли. Скорее всего, это и есть полковник, — с некоторым облегчением в голосе, произнес начальник прокуратуры: — Минутку! — крикнул он, обращаясь к посетителю, находящемуся за дверью.

— Я позвоню тебе, Анатолий, когда ты мне понадобишься, — пообещал на прощание абонент Анатолия Александровича. Отпив, наконец, из стакана, он закончил: — И, пожалуйста, ни какой самодеятельности.

— Так точно, — отрапортовал начальник прокуратуры. Его собеседник не стал утруждать себя прощальными словами, он просто отключился и в ухо Анатолию Александровичу понеслись короткие гудки.

С явным пренебрежением начальник прокуратуры вернул телефонную трубку на свое место и вновь услышал нетерпеливый стук в дверь.

— Войдите, — он сказал это так громко, что его голос заполнил каждый сантиметр помещения, в котором он находился.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел полковник: — Доброе утро, Анатолий Александрович. Прибыл по вашему приказанию. Можно? — поинтересовался Скавронский, закрывая за собой дверь.

— Оставьте свой официальный тон, — попросил приказным тоном начальник прокуратуры. Военное прошлое научило его подстраивать обстоятельства под себя, а не идти у них на поводу. Ни кто бы не смог догадаться, глядя сейчас на его непроницаемое лицо, что всего пару секунд назад он имел не очень приятную для него беседу: — Проходите, Олег Федорович, нам есть, о чем поговорить, — Анатолий Александрович указал на стул, стоявший около его стола.

— О чем же, интересно, здесь можно говорить? — полковник прошелся по кабинету и, не дождавшись устного приглашения, устроился на стуле: — Мне уже можно писать рапорт об увольнении? Я вас правильно понял?

— Вы нарушили все мыслимые и немыслимые правила. Вас официально отстранили от дела, а вы самовольно продолжили расследование, препятствуя тем самым работе сотрудников прокуратуры, — сухо проговорил начальник прокуратуры: — Думаю, вы не станете это отрицать?