Разоблачение Тисл Тейт - [4]

Я хватаю воздух ртом. «Ты живешь ради этой девушки».

– Больше никаких ночевок. И никаких тайных встреч после одиннадцати.

Я жду, пока Лиам начнет препираться и все отрицать. «Она мне как сестра, мам! Хватит намекать на всякие пошлости. Между нами никогда ничего не будет. Никогда». Но он ничего подобного не говорит. Он вообще молчит. Он просто идет через двор. Дверь в кухню открывается и с грохотом захлопывается.

Он этого не отрицает. Чувство, которое меня охватывает впервые с тех самых пор, как мы с Лиамом поцеловались пять лет назад, лучше всех цветов, лучше Гарри Поттера и лучше карамельных кренделей в шоколаде – это надежда.

* * *

Я вплываю в квартиру, чтобы помыть посуду.

Он этого не отрицал. Лиам. Не отрицал. Этого.

Но потом я слышу голос отца из кабинета:

– Милая, ты не могла бы зайти на минутку?

И я сдуваюсь. Моментально.

В доме семьи Тейт есть одно правило: я не обязана работать по выходным. Даже когда у отца горят сроки сдачи книги. А если не нужно заниматься, то и в папин кабинет я ни ногой, разве что только проверить, как там Люси.

Целых сорок восемь драгоценных часов в неделю мой заклятый враг Мэриголд Мэйби не существует.

– Тисл? Всего на секунду. Хорошие новости! Очень хорошие.

– Да? – Я прислоняюсь к дверному косяку, но не переступаю порог комнаты ни на миллиметр.

– Отзывы – пять звезд из пяти! «Между двух миров» только что получила пятую звезду! Для нас это новый рекорд! Прекрасное начало рекламного тура, который начнется уже во вторник. Пять звезд!

Глядя на меня, папа весь сияет и машет руками в воздухе. Наверное, он ожидал, что я сейчас затанцую по комнате, кружась и подпрыгивая от радости, но я этого не делаю. Мне даже улыбку из себя трудно выдавить.

– Тисл?

Я не обращаю внимания. Вместо этого я рассматриваю полку с книгами: несколько рядов «Девочки в потустороннем мире» на английском и всех языках, которые только можно себе представить. И даже несколько таких, о существовании которых я и не догадывалась. И вот вторая книга из серии: «Между двух миров». На корешках иностранных изданий разные названия, но автор везде один: Тисл Тейт. Я. Там стоит всего лишь одна книга, которая отличается от других, и я подхожу к полке и беру ее в руки. «Принцесса и доставщик пиццы».

Книжка сделана из плотной цветной бумаги и ленточки. Судя по всему, когда я была маленькой (по крайней мере, так говорит папа), мне быстро наскучивали все детские книги с картинками, которые он брался мне читать, и вместо этого я сочиняла свои собственные истории. Я тогда еще и алфавит-то как следует не освоила, так что конкретно эту книжку он записал с моих слов, а я нарисовала иллюстрации. Кажется, я очень любила пиццу. И принцесс. Хотя три слова на обложке ярко-красным карандашом я все же написала сама: автор Тисл Тейт. Буквы «е» и «в» написаны в зеркальном отображении.

Автор Тисл Тейт. Тогда эти три слова, возможно, и были правдой. Но сейчас они чистая ложь.

Два

Мэриголд всегда с ненавистью относилась к заброшенному дому, который стоял на той улице, где случилась авария. Неминуемый и неотвратимый, он находился на расстоянии меньше мили от места, где она жила, и девушка ненавидела чувство печали и пустоты, которое охватывало ее всякий раз при взгляде на этот дом. Эбби и Сэм раньше называли его Домом Смерти. Теперь они ничего не говорили, проходя мимо него в тех редких случаях, когда Мэриголд проводила с ними время.

Мэриголд каждую ночь видела во сне аварию и этот дом. Но вместо того, чтобы лежать на дороге рядом с мамой, во сне она сидела в старом кресле-качалке на гниющем крыльце дома, глядя, как перед ней разворачивается трагическое зрелище. Треск, вой, тело, вылетающее через лобовое стекло, а потом ее мама встает с асфальта и поворачивается лицом к дому.

Она смотрит на Мэриголд и улыбается.

ОТРЫВОК ИЗ «ЛИМОНАДНЫХ НЕБЕС»,

КНИГА 1: «ДЕВОЧКА В ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ»

Я до сих пор в подробностях помню тот день, когда мы с папой приняли это решение. Это было два с половиной года назад, через несколько недель после моего пятнадцатого дня рождения. День, когда мы решили всем лгать.

Я рисовала карту Священной Римской империи к «уроку» латыни, чтобы приложить ее к годовому портфолио, идущему на проверку инспектора семей, занимающихся домашним обучением детей (ее звали миссис Эверли, она была учительницей английского языка, мы ее наняли в местной школе). Я пыталась не беспокоиться о своем отце. Он витал где-то далеко всю ночь и все утро и, как только дал мне задание, сразу исчез в кабинете и закрыл за собой дверь.

После смерти мамы отец оставил работу в школе, где преподавал английский. Он хотел быть со мной дома, и, когда мне пришла пора идти в детский сад, его решение не изменилось. Папа – учитель, поэтому он сам мог заниматься моим обучением. Домашнее обучение, домашнее все остальное. Мы редко выходили из дома, только иногда наведывались в продуктовый магазин в пяти домах от нашего или в китайский ресторанчик, продававший еду навынос на другой стороне улицы. Иногда мы ходили в библиотеку, в парк или в один из моих любимых местных музеев (музей «Пожалуйста, потрогай» или научный музей Института Франклина). Папа даже не избавился от машины, которую мама полностью разбила в той аварии. Он перестал видеться с друзьями и постепенно свел на нет вообще все формы социального взаимодействия в своей жизни. Я тогда была слишком маленькой, чтобы понимать, что папа тосковал так сильно, что это мешало ему общаться с друзьями. Тосковал и боялся, что, стоит нам покинуть стены дома, как случится еще что-нибудь плохое: еще одна авария, еще один нелепый трагический случай, предотвратить который он будет не в силах. Безопаснее было оставаться дома.