Разница в возрасте - [7]

Человек в форме, стоящий в очереди, не мог не привлечь её внимания: не прерывая работы, она задержала на нём свой взгляд… Она подошла к нему, когда он съел примерно половину первого блюда, наваристого тёмно-красного борща, щедро забелённого сметаной.

— Приятного аппетита… Мы, кажется знакомы? — Катя улыбалась, но её глаза уже не излучали былой радости, доброжелательности.

— Спасибо. Присаживайтесь Катя, — Владимир ощущал некоторую неловкость, он никак не ожидал, что она вот так, запросто явится к нему за стол. Немногочисленные посетители столовой с интересом посматривали на них. Катя же держалась раскованно, даже с некоторым вызовом — она сильно изменилась не только внешне.

— Что-то долго вы у нас не появлялись, — Катя говорила спокойно и громко, не таясь.

— Да, так вот вышло… Я ведь далеко служу, сюда только в командировки приезжаю, — Владимиру было неудобно и есть, и разговаривать, к тому же он почему-то испытывал чувство необъяснимой вины.

Катя уловила его состояние и попыталась помочь:

— Володя, вы не стесняйтесь, ешьте, у нас тут хорошо готовят.

Владимир, словно находя в еде некий выход из неловкой для него ситуации, вновь принялся за борщ… Он очень хотел её спросить… но не решался, ведь судя по всему мечты Кати шестилетней давности не осуществились.

— Как ваши дела?… Гляжу, у вас две звёздочки прибавились… поздравляю.

— Угу… Спасибо, — поблагодарил, проглатывая очередную ложку Владимир. — Хотя поздравлять меня особо не с чем. Это всё ерунда, вышел срок, присвоили звание, — он покосился на свои погоны и пренебрежительно махнул рукой. — Где сидел там и сижу, капитан на капитанской долж— ности, в академию не пускают, — он, прочувствовав ситуацию, специально не скрывал свои проблемы, чтобы Кате было не так неприятно поведать о своих неудачах, в чём он не сомневался.

— Вы, наверное, уже женаты? — по тому, как она слегка побледнела, можно было предположить, что это сейчас самый важный для неё вопрос, но Владимир, уткнувшись в тарелку, этого не заметил и ответил довольно буднично:

— Да, уже четвёртый год, сыну два года.

Катя на мгновение напряглась, замерла… и заговорила с нарочитой весёлостью:

— А я уже и замуж успела сходить и развестись, и тоже сына родила, — она безразлично рассмеялась, не обращая внимания на жующих за соседними столами. Владимир чувствовал фальшь, но спросить, что же с ней такое приключилось, почему она оказалась посудомойкой в столовой, не решался. Он то и дело озирался, стесняясь громкоголосия собеседницы. Когда, доев борщ, он стал прятать глаза уже в гуляш, она сама напомнила ему об их единственном свидании:

— Вы, наверное, уже забыли наш разговор тогда… ведь столько времени прошло?

Владимир покраснел и поднял глаза от тарелки:

— Я всё помню.

— Я тоже, — она сказала это тихо, со значением.

Владимир, перестав жевать в упор, неотрывно смотрел на Катю:

— Что у вас случилось?

Она как-то враз обмякла, будто в ней исчез стержень, ослабла плоть. Устало махнув рукой, она отвернулась в сторону, но Владимир успел заметить, как в её глазах блеснули слёзы.

— Легче сказать, что со мной не случилось… Помните, как я перед вами хвастала? Господи, какая же я была дура… молодая, небитая, никого и ничего слушать не хотела, себя всех умней считала. Совсем ведь жизни не знала, а туда же… Помните, как я вам советы давала, жить учила?

Владимир ничего не ответил, опустив глаза, он ждал рассказа Кати. Она же, видимо, воспринимала его как исповедника.

— Вы, конечно, поняли, что ни в какой университет я не поступила. Тут даже не в самом факте дело, а в том, как это произошло… Конкурс дикий … Я хоть и наслышана была, но даже представить себе не могла такое, это даже не поступление в ВУЗ, а какая-то война, битва за существование. В общем, за сочинение мне поставили тройку, хотя в школе у меня даже четвёрки случались крайне редко. Представляете, я русская, окончившая русскую школу, имеющая пять в аттестате получаю за сочинение написанное по-русски три, а казахи четыре и пять… И это ещё цветочки. Конечно, я была потрясена, и вроде бы должна была понять, что не туда лезу… Но не доходило до меня, что я из села, да ещё из области, которая у республиканских властей костью в горле. Вы же в курсе, что Протазанов Кунаеву фактически не подчиняется, что хочет то и делает, и потом… потом я русская и без блата.

— Неужто, вы совсем безо всякой поддержки решились туда поступать? Я тогда думал, что у вас что-то или кто-то есть. КАЗГУ ведь очень серьёзная контора.

— Я тоже думала… Снабдили тут меня грамотами всякими, да чем-то вроде рекомендательных писем по линии комсомола. Там на них даже не взглянули. Это здесь я была активистка, отличница, а там… Мне после первого же экзамена уехать надо было, чтобы хоть в наш устинский «пед» успеть поступить, но меня чёрт понёс историю сдавать, всё доказать чего-то хотела.

В столовой почти никого не осталось, а Владимир, совсем забыл, для чего держит в руках вилку, и что недоеденный гуляш уже остыл.

— На билет я ответила от и до, но экзаменатор, ещё относительно молодой казах, начал задавать дополнительные вопросы о Ермаке. Я просто не могла тогда знать, что они считают Ермака врагом своего народа, если бы среди них хоть немного пожила… Минут десять я ему всё про Ермака говорила, я всё знала, все даты, битвы, походы, осады. А он меня спрашивает: «Как вы считаете, кто всё-таки такой Ермак?» Я опять, открыватель Сибири, русский Колумб…