Разная любовь, разная смерть - [42]

— А стоит ли, Тед? — спросил я. — Ведь ее уже нет в живых.

Его лицо исказилось от боли.

— О Боже, — простонал он и отвернулся.

Я прошел к выходу, где за первым столиком сидела Робин, с подозрением глядевшая на меня и так и не попробовавшая чаю, который я ей заказал. Я наклонился к ней и, опершись рукой о стол, мягко проговорил:

— Теду сейчас нужно справиться со своим горем. На твоем месте я бы минут пятнадцать не трогал его, а потом повел бы домой и уложил бы с собой в постельку.

Я оставил ее недоуменно хлопать ресницами.

Глава 20

Когда я вернулся в апартаменты Рембека, Роджер Керриган сообщил мне, что встреча с Уильямом Пьетроджетти назначена на три часа, а с Мэттью Сиэем — на три тридцать. Я напечатал краткий рапорт о беседе с Тедом Квигли, подшил его в папку и уехал с Керриганом к двум оставшимся подозреваемым.

Рассказ Квигли о Рите в корне менял положение вещей, хотя я еще понятия не имел, в какую сторону продвинется расследование. Я был уверен, что он говорил мне правду, но я сомневался, что ему была известна вся правда. Итак, пункт первый: я готов поверить, будто Рита Касл в течение долгого времени, пока ее содержал Рембек, продолжала от случая к случаю ездить на свидания с Квигли. Пункт второй: я готов поддержать его предположение о непрерывном флирте Риты с друзьями Рембека и о ее поведении в стиле глуповатой смазливой куколки как части ее роли, ее имиджа, которые были ей нужны, чтобы выдержать постылую жизнь с Рембеком.

Однако как быть с ее замужеством? Рита Касл говорила Квигли, что Рембек собирается на ней жениться, и у нее вроде не было причин лгать. А Рембек совершенно ясно дал мне понять, что намеревается остаться со своей нынешней супругой и у него тоже вроде нет причин меня обманывать. И все же кто-то из них лгал. Кто же и почему?

Этот вопрос я мысленно прокручивал всю дорогу, пока мы ехали к Пьетроджетти. В задумчивости я развалился рядом с Керриганом на заднем сиденье лимузина, за рулем которого снова был Доминик Броно. Под дождем мы промчались по Лонг-Айлендскому шоссе, миновав громоздкий небоскреб, в котором Джозеф Лайдон, стоя у окна, наслаждался видом и потягивал коктейль, и вскоре пересекли городскую черту и направились к Минеоле, местечку, входящему в бесконечный ряд пригородов, пересекающих остров прямо за Куинсом.

Пьетроджетти жил в доме почти точно как мой, на улице, очень похожей на мою. Лимузин, нелепый в таком месте, остановился у подъезда. Мы с Керриганом вышли, и нас тут же встретил Пьетроджетти.

Я не питал особых иллюзий. Вряд ли кто-то из двоих — Пьетроджетти или Мэттью Сиэй — окажется «настоящим мужчиной» Риты. Гибель Микки Хансела была свидетельством того, что я потревожил убийцу. Он, скорее всего, входил в число тех, с кем я общался накануне. И все-таки я решил встретиться с этими двумя из списка. Отчасти потому, что при дознании привык доводить все до конца, а отчасти из-за смутной надежды, что хоть один из них окажется нужным мне человеком и в ходе беседы сообщит нечто полезное и прольет свет на происшедшее.

Мне почему-то — не знаю почему — казалось, что Пьетроджетти — холостяк. Однако в доме была жена, хрупкое создание, в переднике, маячившее где-то в отдалении и нервно перебиравшее пальцами, которое осторожно подобралось к нам, когда Пьетроджетти позвал ее, чтобы представить гостям. Не назвав ее по имени, он просто сообщил нам, что это «его жена». Затем, когда знакомство закончилось, она с явным облегчением повернулась и исчезла.

У Пьетроджетти была коллекция часов, и они оживляли дом своим тиканьем. Старинные часы в прихожей, которые, медленно раскачивая маятником, отсчитывали бег времени, часы Сета Томаса на камине в гостиной, каждые четверть часа повторявшие бой вестминтерских курантов, крохотные позолоченные часики в богатом обрамлении, тикающие на угловом столике, — повсюду были часы, исправно показывавшие одно и то же время.

Под их мерный ход и шуршание стрелок мы втроем расселись в гостиной.

— Богатая у вас коллекция, — заметил я.

Он пожал плечами.

— Да, недурная, — сказал он, ясно давая понять, что не склонен обсуждать со мной свое хобби. Что ж, он был прав.

Я спросил:

— Когда вы познакомились с Ритой Касл?

— Когда мистер Рембек привел ее в офис. Когда он ее впервые туда привел. Он хотел, чтобы я уладил кое-какие финансовые вопросы.

— По квартирной плате?

Он кивнул:

— И все остальное.

— Все остальное?

— Ну, разобраться с некоторыми банковскими счетами, выделить наличные на еженедельные текущие расходы и тому подобное. К тому же надо было действовать окольными путями, чтобы избежать налога.

— Подоходного налога?

— Да, мы провели эти деньги как накладные расходы.

Я продолжал:

— Когда вы в последний раз видели Риту Касл?

— Месяца полтора назад.

— Где это было?

— Она пришла в офис. Ей нужно было подписать кое-какие бумаги. Она числилась у нас сотрудницей, и она периодически что-нибудь заполняла или подписывала.

— Вы когда-нибудь с ней встречались на приемах или вечерах?

Он с легкой улыбкой покачал головой:

— Ах, нет. Мы с Дженнис на подобные мероприятия редко ходим. Мы с ней домоседы.

В этот момент появилась Дженнис с подносом, на котором, к моему удивлению, стояли три стакана с молоком и тарелка с домашней выпечкой. Она с молчаливым почтением поставила поднос на столик, до которого мы все могли дотянуться и так же молча поторопилась покинуть нас, не отвечая на смущенные слова благодарности, которые мы с Керриганом забормотали ей вслед.