Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» - [51]
Можно ли после этого верить некоторым «экзотическим» историкам, что Брестская крепость была позорно сдана противнику без особого сопротивления за несколько часов? Ведь противник, не склонный к возвеличиванию боеспособности частей Красной армии, был вынужден признать проявленный защитниками цитадели героизм. Они защищали её до последней возможности в течение семи дней, а сталинская власть в своём привычном равнодушии к человеку из страны Советов предала этот подвиг забвению. Да не только подвиг защитников Брестской крепости приказано было забыть, но и самые чудовищные поражения Красной армии по вине сталинского руководства в первые два года войны пытались вымарать из народной памяти. И следует признать, это «вымарывание» им удавалось творить несколько десятилетий при усердном содействии бойцов идеологического фронта, вышколенных и прикормленных военных историков, растерявших ум, честь и совесть задолго до того, как это случилось с партией, которой они верно служили.
Далее. П. Карель пишет: «Военная история знает немного столь же героического презрения к смерти. Истории, подобные Брестской крепости, стали бы широко известными и в других странах, но их мужество и героизм остались невоспетыми до смерти Сталина. В глазах сталинитов, сдача в плен рассматривалась, как позорное явление, а потому и не было никаких героев Бреста» [Там же, с. 34]. Всё остальное читатель знает из многочисленных публикаций о подвиге защитников Брестской крепости и кинофильмов. К этому стоит добавить, если бы так же мужественно и стойко сражалась вся Красная армия в начальный период войны, то и её результат был бы иным. Не зря навечно вырублены в нашей памяти и в граните фамилии известных героев войны, но их ещё больше осталось безвестными, и о совершённых ими подвигах мы уже никогда не узнаем.
Сейчас нередко можно видеть по телевизору, как люди разных возрастов, званий и величаний в торжественном и скорбно-застывшем молчании медленной поступью подходят к могиле Неизвестного солдата с негасимым пламенем и бережно кладут живые цветы на холодный безмолвный камень. Имена героев, павших грозным летом 1941 года, мы не узнаем никогда. Журналистов рядом с ними не было, свидетели их подвига погибли в последующих сражениях, вот и пишут о беспримерных подвигах наших солдат гитлеровские вояки, изумлённые и потрясённые увиденным. Низкий поклон и цветы – это всё, что мы можем сегодня воздать их бессмертному подвигу, как благодарные потомки миллионов неизвестных героев, павших на полях сражений войны. Печально.
Думается, к месту вспомнить о двух героях, всем нам известных с детства, награждённых посмертно званием Герой Советского Союза, – капитане Николае Гастелло и Александре Матросове, совершивших свои бессмертные подвиги в тот период войны, когда до Великой Победы было невообразимо далеко. Меня давно интересовало их психологическое состояние перед осознанным совершением этих подвигов. Почему капитан Гастелло решился направить свой горящий бомбардировщик во вражескую колонну? Причина оказалась до банальности простой для нас, сегодняшних. Дело в том, что командир, приказавший капитану вылететь на бомбардировку вражеского объекта, не обеспечил его прикрытием от вражеских истребителей, которые постоянно и небезуспешно атаковали наши бомбардировщики. Но в самолёт Н. Гастелло попал зенитный снаряд и разбил бензиновый бак. Машина в огне, причём над территорией, занятой немецкими войсками. Прыгать с парашютом из горящего самолёта значило попасть в плен, где либо сразу расстреляют, либо отправят в лагерь смерти на медленную и мучительную гибель. Именно эти вынужденные обстоятельства, из которых не было выхода, и заставили его совершить этот подвиг. Уверен, не думал капитан Гастелло о наградах, направляя свой самолёт полыхающим факелом во вражескую колонну. Единственное, что могло промелькнуть у него в голове в последние минуты жизни, это опасение, не сочтут ли в его полку, что он оказался в плену, и узнают ли, что он свой воинский долг перед Родиной выполнил до конца. В то непростое время всеобщей паники и неразберихи, да и на протяжении всей войны, это имело большое значение для любого военного лётчика, не вернувшегося с боевого задания по неустановленной причине.
