Размышления команданте - [47]

К письму прилагается план поездки и мероприятий – ты можешь вносить в него любые изменения, какие сочтешь нужными.

Я пытаюсь думать исключительно о том, что представляет политический интерес, не особенно заботясь о темпе и интенсивности работы; абсолютно все остается на твое рассмотрение – я готов выслушать любые твои соображения.

Мы очень радовались исключительному успеху твоей поездки в Эквадор, Колумбию и Перу. Будет ли у нас на Кубе возможность посоперничать с эквадорцами, колумбийцами и перуанцами в той беспредельной любви и теплоте, с какими они тебя принимали?»

После той поездки, план которой я передал президенту Альенде, я чудом остался в живых. Десятки километров я ехал вдоль толп людей, стоявших вдоль дороги. ЦРУ пыталось организовать мое убийство во время этой поездки – для этого оно провело три операции. На пресс-конференции, о которой было известно заранее, в телекамеру венесуэльского телеканала был вставлен автомат – этой камерой оперировали наемники кубинского происхождения, проникшие в Чили с венесуэльскими документами. Однако все то время, что длилось интервью и все камеры были обращены в мою сторону, этим наемникам, которым нужно было всего-навсего нажать на спусковой крючок, не хватило мужества. Они не захотели рисковать своей жизнью. Кроме того, агенты ЦРУ преследовали меня по всему Чили, однако я больше к ним не приближался и был неуязвим. Лишь спустя много лет я смог узнать подробности этой трусливой акции. Мы даже не представляли, насколько далеко зашли спецслужбы США.

Я писал Сальвадору 4 февраля 1972 года:

«Военная делегация была встречена здесь с большим интересом. Революционные вооруженные силы практически все время посвятили этому приему. Встречи были дружескими и по-человечески теплыми. Программа визита получилась насыщенной и разнообразной. Я считаю, что поездка была очень полезной – нам стоит и далее развивать эти двусторонние связи.

Я переговорил с Ариэлем насчет твоего приезда и прекрасно понимаю, что напряженная работа и тон политической борьбы этих последних недель не позволили тебе выбрать ту примерную дату, которую предлагали мы. Этих обстоятельств мы не учли.

С моей стороны, в день накануне моего возвращения, когда мы глубокой ночью ужинали у тебя дома ввиду нехватки времени, я тешил себя мыслью, что довольно скоро мы опять встретимся на Кубе и поговорим. Я надеюсь, что ты сможешь приехать ко мне до мая. Упоминаю этот месяц, потому что не позднее середины мая я должен буду отправиться в поездку, которую уже невозможно откладывать – в Алжир, Гвинею, Болгарию, СССР и ряд других стран. Этот визит займет у меня довольно много времени. Я благодарен тебе за высказанное мнение по поводу сложившейся ситуации. Все мы с каждым днем все больше и больше узнаем о ситуации в Чили, внимательно следим за новостями, которые приходят оттуда. Сейчас нам лучше понятны те пыл и страсть, которые должна была вызвать на первых порах Кубинская революция. Глядя на Чили, мы как бы вновь переживаем революционный опыт, только на этот раз как внешние наблюдатели.

Из твоего письма я вижу твое прекрасное расположение духа и спокойное мужество, с какими ты готов бороться с трудностями. Это главное в любом революционном процессе, особенно когда он развивается в таких чрезвычайно сложных и трудных условиях, которые имеют место в Чили. Я вернулся из этой страны под глубоким впечатлением от моральных, культурных и человеческих качеств чилийского народа и от его замечательного патриотического и революционного призвания. Тебе выпала особая честь быть его руководителем в решающий момент истории Чили и всей Америки – выступая на стадионе, ты сказал, что это кульминация всей жизни, полной борьбы, посвященной делу революции и социализма. Непреодолимых препятствий не существует. Как кто-то совершенно справедливо сказал, в революцию вступают “с отвагой, отвагой и еще раз отвагой”».

Я снова писал президенту Альенде 6 сентября 1972 года:

«С Беатрис я отправил тебе послание, касающееся самых разных тем. Уже после ее отъезда, в связи с новостями, появившимися на прошлой неделе, мы решили направить товарища Османи, чтобы подтвердить тебе нашу готовность оказать любую помощь, и ты, в свою очередь, мог бы передать через него свою оценку ситуации и свои соображения по поводу поездки сюда и в другие страны. Предлогом для поездки Османи будет инспекция кубинского посольства, и никакой огласки не будет. Мы хотим, чтобы его пребывание там было крайне недолгим и незаметным.

Пункты, переданные тобой через Беатрис, уже осуществляются.

Мы понимаем нынешние трудности чилийского процесса и верим, что вы найдете способ их преодолеть. Всегда можешь рассчитывать на сотрудничество с нами. Братский революционный привет тебе от всех нас».

30 июня 1973 года мы послали официальное приглашение президенту Сальвадору Альенде и партиям блока «Народное единство» на празднование 20-й годовщины штурма казармы Монкада.

В отдельном письме я ему написал:

«Сальвадор!

В предыдущем письме – официальное приглашение на празднование. Было бы замечательно, если бы ты смог прибыть на Кубу к этой дате. Можешь представить себе, какую радость этот визит принес бы кубинцам. Тем не менее я отлично знаю, что возможность приехать зависит от твоей работы и ситуации в стране. Поэтому оставим это на твое усмотрение.