Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт - [61]

Не прошло и двадцати минут, и, когда я спрашиваю ее о фантазиях, она отвечает:

– Я вообще не фантазирую. Джим да, а я нет. Он очень хочет попробовать секс втроем.

Я ошарашена и говорю:

– Вы шутите? Вы же так детально описали мне идеальную прелюдию – а это и есть фантазия. Это же не реальность, да?

Как мне кажется, сексуальной фантазией является любая ментальная активность, формирующая желание и усиливающая влечение. Эти образы не должны быть очень детальными или вообще конкретными. Часто они неясные, больше ощущения, чем образы, скорее чувственные, чем сексуальные. Практически что угодно может оказаться объектом нашего эротического воображения. Воспоминания, запахи, звуки, слова, время дня, тактильные ощущения – все способно стать фантазией, если вызывает желание.

В книге Men in Love («Влюбленные мужчины») Нэнси Фрайдей пишет:

В фантазиях, как на карте, нетрудно прочесть наши желания, разглядеть отношения доминирования и подчинения, увидеть попытку бегства и даже теневую сторону наших мыслей. Мы прокладываем путь, чтобы пройти между рифами и отмелями беспокойства, чувства вины и запретов. Фантазия – ответ нашего сознания на бессознательное давление. И как прекрасно, что фантазии одновременно и причудливы, и совершенно понятны. Каждая дает нам логичную и ясную картину личности – бессознательной ее части – автора этой фантазии, хотя мысли человека могут оставаться довольно хаотичными.

Тишину, пожалуйста!

Символические парадоксы и нерациональная составляющая эротического мышления дают неожиданный и совершенно невероятный взгляд вглубь нашей личности. Фантазии рассказывают правду о нас самих, которую иначе не разглядеть. В фантазиях мы раскрываемся наиболее полно и откровенно, и каким-то загадочным образом они выражают наши самые сокровенные желания.

При этом большинство из нас совершенно не хочет обсуждать свои фантазии даже с собственным партнером (а нередко особенно с партнером). Сейчас, когда эмоциональная близость традиционно формируется на основе взаимных признаний партнеров о себе, причем не всегда комфортных, нормой становится полное замалчивание эротической стороны личности. Нам не сложно говорить о том, что мы делаем, но мало кто готов делиться, о чем он в это время думает.

На самом базовом уровне наше нежелание рассказывать объясняется просто чувством стыда. Большинство еще в детстве усвоило, что нужно держать мысли при себе и не прикасаться к собственному телу. Некоторые получили и более жесткий урок, в результате чего невинное любопытство превратилось в бесконечный стыд. Нас учат молчать и ни в коем случае не доверять сексуальной стороне личности, и неудивительно, что нам страшно некомфортно делиться своими глубинными переживаниями. Открываясь другому, мы рискуем получить насмешку или осуждение. Моя пациентка Зоя хорошо сформулировала это: «Там, где я выросла, никому и в голову не пришло бы сказать, что ему нравится секс, и вообще говорить о сексе было нельзя. Те, кому секс нравится, – либо шлюхи, либо извращенцы, и они все ослепнут, а их ладони покроются волосами. Так что я, конечно, помалкивала».

Но если мы молчим, то и другие тоже молчат. Многие наслаждаются своими сексуальными фантазиями в одиночестве (несмотря на то что секс теперь допустим в общественном пространстве). Нам неизвестно, о чем думают и что делают другие, нам не с кем себя сравнить, и мы не понимаем до конца, нормальны ли мы вообще. Нам страшно оказаться не такими, как все, – то есть отклонением от нормы.

Тут не было бы проблемы, если бы наше эротическое воображение в большей степени проявлялось в нашем поведении, в том числе на публике. У каждого есть секретная эротическая карта, а на ней особенно дорогие места. И чтобы скрыться от вечно наблюдающего за нами сознания, мы отправляемся в одно из этих мест. Мужчине, которому хочется нежно заниматься любовью с женой, скрывать нечего – как и женщине, мечтающей, чтобы любовник усыпал их кровать розами. Всем бы нам такое воображение – оно-то точно прошло любой этический контроль. Но эротические фантазии часто оказываются упрямыми и совсем не такими невинными.

То, что нас возбуждает, нередко конфликтует с нашим же идеальным воображаемым образом или с моральными и идеологическими убеждениями. Можно привести много примеров: феминистка, втайне любящая роль сабмиссива; жертва сексуального насилия, фантазирующая о насилии; муж, представляющий загадочную иностранку (стриптизершу, массажистку, порнозвезду), чтобы получать больше удовольствия от секса с женой; мать, для которой прикосновения к малышу приносят чувственное и даже эротическое наслаждение; жена, во время мастурбации думающая о горячем сексе с бывшим приятелем-психопатом; любовник, представляющий себе качка из спортзала, чтобы возбудиться при виде своего партнера.

Мы думаем, что с нами, вероятно, что-то не так, если нас посещают такие похотливые мысли: подобные фантазии недопустимы в эротической жизни счастливой в браке женщины, а доминирование и овеществление партнерши не пристало приличному отцу и мужу.

Чем больше мы недовольны посещающими нас эротическими мечтами, тем сильнее чувство стыда и вины и тем активнее наш внутренний цензор. Ральф живет с Шарон уже пятнадцать лет. Со всех точек зрения это очень счастливая пара. Но вскоре после того, как они стали жить вместе, Ральф обнаружил, что всякий раз, занимаясь сексом с Шарон, он фантазирует: место жены занимает семнадцатилетняя красотка, и дело происходит в темном кинозале. Внутренний мир Ральфа раскололся на две части: с одной стороны, нежный любовник, с другой – похотливый самец. Однажды он признался: «Мне некомфортно. Я бы никогда не тронул семнадцатилетнюю девочку. Я считаю себя вполне приличным человеком, и я не понимаю, что происходит. И уж точно я никогда не признаю́сь в этом Шарон. Я и себе-то в таком с трудом признаю́сь».