Разгром Виктора Суворова - [19]

Он меня заинтересовал. Ну-ка, какие же это промтовары в то время считались «главнейшими»? В голове промелькнули разные варианты – утюги, мебель, швейные машинки… Но вот я вчитался в «легенду» к графику, и оказалось, что к «главнейшим» ПРОМтоварам (т. е. «промышленным») для колхозников тогда были отнесены шесть: сахар, мыло туалетное, мыло хозяйственное, хлопчатобумажные ткани, обувь кожаная, галоши и боты. И наверное, даже не надо задавать вопрос, по какому же ПРОМтовару из названных наблюдался самый большой рост продаж среди колхозников в 1938 г. по сравнению с 1933 г.? Конечно же, по САХАРУ!

781 % роста!

То есть в 1938 г. колхозники стали покупать сахара почти в 8 раз больше, чем в 1933 г.!

А какой важнейший промтовар оказался на втором месте?

Ну конечно же – мыло туалетное!

696 % роста!

На третьем – мыло хозяйственное – 472 % роста.

Хлопчатобумажных тканей колхозники в 1938 г. покупать стали всего лишь чуть больше чем в 3 раза (280 %). Еще меньше рост продаж отмечен по обуви кожаной – 247 %. И совсем мало увеличились продажи галош и бот – всего лишь на 236 %.

Конечно, сахар или мыло – не танки и не швейные машинки. Как бы не совсем интересно на них останавливаться. Но ведь по какой-то причине их отнесли в 1941 г. к оценке «зажиточности»! И разместили в красочном альбоме о родной армии! И этот факт можно проанализировать. Например, по теории статистики. Как наука, она требует сравнивать одинаковые показатели и за одинаковое время. То есть не имеет смысла сравнивать разные показатели – реальная картинка не получится. Например, «3750 штук танков» – это количественный показатель. А «только 18 % новейших» – это качественный. Но если сравнить именно их именно так, то сделать какой-либо научный вывод совершенно невозможно (не имеет смысла).

Или, например, «произведено за весь 1941 год у немцев 1359 тыс. винтовок» – это один показатель, а «произведено за вторую половину 1941 г. в СССР 1567 тыс. винтовок» – это другой показатель. Нельзя их сравнивать. Если «за вторую половину» – то у всех, если «за весь год», то тоже у всех. А иначе ж как? Вот и в указанном примере. Графики вроде бы о чем-то показывают. Какой-то рост. Но чего?

Во-первых, сравнение идет в относительных цифрах.

Что означает «100 %» в 1933 году? Сколько в абсолютных цифрах было куплено кусков мыла хозяйственного на душу колхозного населения? 5? 10? 100?

Мыло – продукт истрачивающийся, если им пользоваться. Если не пользоваться, то может какое-то (длительное) время полежать. Но если им периодически мылить (например, для стирки), то хватит ненадолго. Допустим, одному человеку – на месяц. То есть в год ему (ей) потребуется кусков 10. Причем что в 1933 г., что в 1938 г. – потребность одинакова. А если предположить, что и в 1933 г., и в 1938 г. принцип потребления мыла хозяйственного был одинаков, то его увеличение в 5 раз может сказать либо о том, что в 5 раз увеличилось рассматриваемое население, либо в 1933 г. не все эти «души» могли себе позволить покупать это самое мыло. Но во втором случае может возникнуть вопрос: а как же тогда некоторые обходились без мыла хозяйственного? Пеплом стирали, что ли? Или еще какими «самоделками»?

Кстати, как-то однажды в выходной день за общим праздничным столом я поднял тему истории 30-х годов. Так теща, 1932 г. рождения, кое-что рассказала из жизни своей и родственников. Ее детство прошло где-то в окрестностях Киева и Житомира (упоминались названия разных сел и райцентров, например, Брусилов, но я не уловил последовательности). Теща сказала, что вот была бы жива бабушка Валентина Григорьевна (т. е. «бабушка» для нас – так она назвала свою мать), вот она бы подробно рассказала, как ее с родителями 6 января 1931 г. под Рождество большевики выгнали из хаты. В тот вечер не успели они даже испечь праздничный хлеб, как появились милиционеры и сообщили, что их приказано выселить. Куда? «Куда-то». Вот и похватали в спешке что попалось, и отвели их в какой-то сарай на краю села. И было холодно. Так кто-то из односельчан кинул им соломы и краюху хлеба. А в это время их хату и «раскулачили». Причем не только хату, но и амбары с зерном. (Кстати, поэтому, видимо, и удалось именно в 1931 г. вывезти за рубеж больше всего зерна за предвоенные годы.) До утра они как-то продержались. А на следующий день их и повезли «дальше». Причем вместе с другими, такими же «раскулаченными», в том числе родственниками. Одного отправили на Колыму, другого на Алтай, кого-то в Архангельскую область. И пришлось им потратить долгие годы, чтобы вернуться. Но некоторым удавалось остаться, как тещиной маме, которую быстренько куда-то «пристроили».

Так вот, насчет сахара, мыла, отрезов сукна и обысков теща рассказала следующее.

Отрезы сукна привозил им отец из поездок в Киев или Житомир, куда он отвозил отчеты по работе. Мама тещи сама особо шить не умела, обшивала их одна из родственниц.

Но надо было «держать ухо востро»! Ибо если кто-то «сообщал» милиции о появлении «товара», то недолго было дождаться и обыска. Как-то две родственницы приехали из Киева и купили пару куриц на базаре. И тут же следом пришли милиционеры с обыском! Но их появление увидели заранее, и мать тещи один отрез намотала на гостью, другой выкинула соседке («белое такое сукно, не особо красивое, его соседка потом так и не вернула»). При обыске милицию спрашивали, что же они ищут? «Вот нам сообщили, что вы спекулируете курями…» Причем обыскивали везде, и в шкафах, и в сундуках. Какие куры в шкафу? А однажды отобрали пять кусков мыла. «ПЯТЬ КУСКОВ!!» – возмущалась мать тещи. Это ж не ящик какой-то! Да, с мылом были проблемы. Но как-то доставали. Как стирали? Теща рассказала, как помнила, особую технологию.