Разгром на востоке - [16]

Военный комендант (подпись)».

В других секторах немецкие гражданские жители были эвакуированы или обратились в бегство, но в Верхней Силезии осталось почти все население. Мужчины, которые не сообщили о себе, были окружены солдатами с винтовками. Так как русские солдаты, которые собрали их вместе, меньше интересовались бумагами, чем количеством, они часто не взирали на возрастные пределы. Они взяли всех мужчин, мальчиков десяти лет и мужчин семидесяти лет. Регистрация состояла из быстрой переклички. Страстные протесты некоторых немцев, утверждающих, что они были коммунистами, просто игнорировались.

Я спросил советского офицера, что ожидает этих мужчин. Он сказал мне, что они будут удалять противотанковые завалы и дорожные блоки и хоронить мертвых.

Позже я узнал, что облава на мужское гражданское население была частью общего плана по удалению всех здоровых немцев во внутренние области России для принудительных работ.

Был поразительный контраст между этим хорошо спланированным действием, осуществленным согласно ясным директивам, и, по-видимому, неорганизованными, дикими аппетитами офицеров и солдат Красной армии к собственности оставшихся немцев. Казалось, что сам дьявол вошел в Силезию. «Монгольское варварство азиатских равнин» было явлено не в пропагандистской фразе, а во плоти. С января по апрель там бушевал, по-видимому, незапланированный режим грабежа, насилия и убийства. Каждый немец был жертвой, вся немецкая собственность – добычей. Казалось, что русские забыли составить планы для этой фазы войны, что было огромным упущением. Командиры Красной армии и советские военные коменданты оказались без каких-либо директив для восстановления нормальной жизни. И немцы были беспомощны.

Таким образом, немецкое население было оставлено в руках миллионной армии, которая прошла по трупам и через разрушенные города от Сталинграда до Польши, через половину Европы. Но более всего поражает то, что систематическая, неустанная пропаганда внедрила в головы этих миллионов безжалостную ненависть к немцам. Невозможно переоценить воздействие такой пропаганды на калмыков, татар, кавказцев, сибиряков, большинство из которых были простыми людьми. Среди опасностей и бедности их существования у себя дома они привыкли ценить жизнь более низко, чем представители западных наций, и затем были отданы пропаганде, которая в течение трех лет твердила с возраставшей назойливостью: «Немцы – фашисты. Фашисты – дикие звери. Они должны быть убиты!» В течение трех лет советское радио барабанило монотонно: «Убейте немецких фашистских захватчиков!» В течение трех лет кричали заголовки каждой газеты и каждого периодического издания: «Убейте немецких фашистских захватчиков!»

Даже самые дисциплинированные войска в мире не могли бы не поддаться воздействию. И три года такой пропаганды не могли быть отменены за несколько дней.

Но то, что воздействие этой пропаганды использовалось для выполнения предвзятого плана, останется одним из самых серьезных обвинений против Советского Союза. События на правом берегу Одера не были только многими несвязанными действиями ярости и мести; они были хорошо спланированной операцией с целью вытеснить немцев и похитить их собственность.

Красная армия преднамеренно воздерживалась от организации административной структуры. Было решено, что этот сектор будет отделен от Германии навсегда и захвачен просоветской Польшей. Было решено, что Польша должна иметь землю – но как можно меньше собственности на ней. Соответственно, склады для хранения добычи были установлены в каждом городе и деревне Силезии. В конце апреля, когда проходил через некоторые деревни рядом с Глогау, я нашел, что даже перекрытия, двери, дверные коробки, окна, слесарный инструмент и электрические провода были удалены из зданий. Весь этот материал был аккуратно сложен, готов к транспортировке в Россию. Электрическое и телефонное оборудование, между прочим, часто загружалось лопатами – таким простым был подход к делу.

При этих обстоятельствах понятно, что большинство советских военных комендантов мало волновало поведение их войск.

Как только главная линия фронта вышла за пределы общины и было установлено военное правительство, гражданским жителям, которые остались или теперь возвращались назад, было приказано покинуть свои дома. Они не должны были брать с собой собственность. Мужчины были выделены, как я уже описал. Женщины, дети, больные, калеки и пожилые люди были согнаны в одно или два здания. Исключения были сделаны только там, где имелся домашний скот, за которым следовало присматривать. Немного позже рогатый скот и лошади, которые не были убиты на месте для использования Красной армией или грабителями, были угнаны специальными отделениями. Огромные стада пересекали Польшу, идя в Россию, многие животные погибли в пути.

Но независимо от того, что было сделано с материальным богатством страны, обработка тел и умов гражданских жителей оказалась в тысячу раз хуже. Денацификация была радикальной. Как только мужчины были окружены, появились русские политработники и стали спрашивать о фашистах. Если при этом выяснялось, что человек или являлся, или обвинялся в том, что был простым помощником нацистской Организации благосостояния, его расстреливали. Позже следовало дальнейшее просеивание в подвалах или в лагерях с любым видом насилия.