Разговор с родителями - [37]

Потому что либо обеспеченное нами окружение открывает возможности для внутреннего процесса роста, либо оно лишает младенца этих самых возможностей.

Ключевым словом может служить «предсказуемость». Родителям, а особенно матери в самом начале стоит больших трудов укрыть ребенка от того, что непредсказуемо.

Впоследствии мы увидим, как — быстро или медленно — но тот или иной ребенок становится способен сложить вместе два и два и нанести поражение непредсказуемости. Здесь возможны значительные вариации, в соответствии со способностями маленького ребенка к отражению неожиданного. Но все равно мать остается необходимой. Низко над головой пролетает самолет. Это может быть болезненно даже для взрослого. Для ребенка же не годится никакое объяснение. Ему необходимо единственно то, что вы будете крепко держать его, и для него имеет значечие, что вы не перепуганы до потери чувств, и вот он уже убежал и снова играет. А если бы вас не оказалось рядом, он мог бы испытать непоправимое потрясение.

Это грубый пример, но я пытаюсь показать, что с этой точки зрения стресс можно описать как аварию в обеспечении окружения, как раз там, где требуется надежность.

То же самое происходит, когда мать вынуждена оставить маленького ребенка на несколько дней в больнице, как это показано в сильном фильме «Двухлетний малыш в больнице». В этом возрасте ребенок начинает по-настоящему воспринимать ее как личность, и ему нужна именно она сама, а не ее забота и защита. Стресс здесь возникает оттого, что мать отсутствует дольше, чем то время, в течение которого ребенок способен удерживать ее живой мысленный образ или чувствовать ее живое присутствие в образном мире сновидения и игры, который называют иногда «внутренней психической реальностью». Доктора и сестры занимаются телом ребенка, и они часто не знают или у них нет времени подумать о возможности того, что в результате слишком долгой оторванности от матери совершенно изменится личность — из-за разрушения окружения — и будет заложена основа для такого расстройства характера, излечить которое будет невозможно.

Это происходит всегда одинаково: существует достаточно обеспеченное — с точки зрения предсказуемости и соответствия способностям к предвидению у ребенка — окружение, а затем он сталкивается с ненадежностью, которая автоматически нарушает непрерывность процесса развития. У ребенка остается провал между «сейчас» и корнями в прошлом. Приходится начинать снова. Если таких начал окажется много, то у ребенка отказывает чувство, что Я есть, это я, я существую, это я люблю и ненавижу, это меня видят люди и это то, что я вижу в лице матери, когда она подходит ко мне, или в зеркале. Процессы роста оказываются нарушены, потому что разрушена цельность ребенка.

Так получается, что многие дети, особенно из самых простых и необразованных, проходят сквозь раннее детство, не испытав ни разу этого опасного разрыва в потоке своей жизни. Такие дети имеют возможность развиваться (по крайней мере, на начальных стадиях), следуя своим врожденным склонностям в развитии. Им повезло.

Но, к сожалению, некоторой части детей, особенно в утонченных культурах, приходится всю жизнь таскать с собой определенный груз этих искажений развития, вызванных непредсказуемостью окружения и вторжениями непредсказуемого извне, и они теряют ясное ощущение того, что Я есть, я — это я, я существую здесь и теперь, на этом основании я могу входить в жизнь других людей, не опасаясь, что потеряю основание собственного чувства Я.

Изучение факторов окружения

Я, как мог, пытался разочаровать читателя в мысли, что родителям следует изучать процессы развития, внутренне присущие росту индивидуума, и основывался на унаследованных тенденциях. Для меня не так очевидно, что нет никакой пользы и от изучения обеспеченного взрослыми окружения. Конечно, если мать будет знать, что то, как она поступит, для ребенка жизненно важно — она займет более твердую позицию и будет отстаивать свои права, если ей с легкостью предложат разлучиться на какое-то время со своим ребенком. Чаще всего это означает, что с ним будут обращаться безлично.

Людям предстоит многому научиться в этом отношении, особенно врачам и медсестрам, которых прежде всего интересуют телесные аспекты здоровья и болезни. Матерям и отцам придется самим бороться за свое дело, потому что никто за них этого делать не будет. По-настоящему в этом никто, кроме родителей, не заинтересован.

Это и приводит меня к последнему пункту в моих рассуждениях, к тому, что даже такие вопросы — обеспеченности окружения, надежности, адаптации к потребностям ребенка — не нужно изучать специально. В самом факте рождения ребенка (и даже в том, что вы только готовитесь кого-то усыновить) есть что-то такое, что меняет родителей. Они становятся ориентированы на определенную задачу. Мне хотелось дать этому явлению определенное имя, и я назвал это «первичной материнской поглощенностью», но что толку в именах?

Эта ориентация на нужды младенца обусловлена многими факторами, в частности, тем, что родители на самом деле носят в себе скрытые воспоминания о тех временах, когда они сами были совсем маленькими и о них самих заботились, обеспечивая надежность, защиту от непредвиденного и возможность непрерывного продолжения личностного роста.