Разгневанная река - [166]

Увидев обиженное лицо Фи, Донг улыбнулся:

— Ну хорошо, давай погуляем немножко.

Они пошли рядом по улице. Залитая ярким светом луны, улица казалась сейчас какой-то странной, почти фантастической.

— Ты знаешь, чем закончилась сегодняшняя история на площади?

— Я пробыла там до вечера, а потом мы ушли. Расскажи, чем дело кончилось.

— Мы простояли до одиннадцати ночи. Они так и не отдали всех винтовок, но народ не расходился, пока они не увели с площади танки и солдат. Уже по одному этому ясно, что японцы не решатся предпринять что-либо против нас! Не то у них теперь настроение! Но нам, конечно, нужно быть начеку. Наши ребята ни на минуту не выпускают из поля зрения городской театр, чтобы они не выкинули чего-нибудь. Сейчас наши люди расставлены во всех пунктах, которые завтра нам предстоит занимать. Возможно, демонстрация будет идти с утра до вечера, поэтому постарайся сходить домой и поспать хоть немного.

— А ты сейчас куда?

— В сквер на Бобовой. Там деятели из «Великого Вьетнама» решили собрать завтра сотни две головорезов — националистов и всякой шпаны. А ведь они все вооружены. Кое-кто из главарей уже хвастал, что завтра они дадут бой Вьетминю. Правда, после того, что они увидели сегодня на площади, у них небось поджилки трясутся. Если уж японцам, несмотря на их танки, наши задали жару, то о «Великом Вьетнаме» я говорить нечего! Вряд ли кто-нибудь из них придет теперь на сходку. Знаем мы этих храбрецов! Пусть только попробуют прийти!

— Ты напрасно так легкомысленно к этому относишься.

— Не беспокойся, я буду осторожен.

Они стояли, глядя друг другу в глаза, позабыв обо всем на свете.

— Ну, ладно, надо идти. Послушай меня, обязательно поспи. Смотри, какая сегодня необыкновенная ночь!

И правда, несмотря на поздний час, все окна были освещены, причем свет был яркий, маскировку сняли. Повсюду сейчас шили флаги, писали лозунги, клеили плакаты, город готовился к завтрашней демонстрации. Такое же оживление царило в этот час и в пригородах Ханоя — в Кане, Зиене, Зяламе, в районе моста Дуонг, в Теме, Ве, Вандиене, Сете, в Дайты и Моке. Сотни тысяч ханойцев готовились принять завтра участие в восстании…

Донг и Фи, конечно, ничего этого на знали. Они лишь чувствовали, что город не спит в эту ночь, и казалось, он не может уснуть, готовясь встретить необычный день.

32

Сотни тысяч людей наводнили город, сотни тысяч людей двинулись по улицам, и все эти потоки стекались к Озеру Возвращенного Меча, к площади перед городским театром.

День был яркий, солнечный, небо — голубое, чистое, словно умытое.

Во всю стену театра, от крыши до карниза, свисало огромное алое полотнище, на котором, раскинув пять лучей, сверкала золотом гигантская звезда.

Всюду, куда хватал глаз, разлилось живое людское море.

Дул порывистый августовский ветер, развевая алые знамена над толпой.

Оно никак не могло успокоиться, это необычное, море, волновалось, шевелилось, затихало на время и вновь оживало то здесь, то там.

Но вот оно постепенно замерло.

Теперь был слышен только голос из репродукторов. Передавали воззвание Комитета восстания, сообщение о захвате власти в Ханое, древней столице Вьетнама.

И вновь зашевелились людские волны. Они клокотали и разливались неудержимыми потоками, словно воды разгневанной реки, когда она, переполнив русло, рушит берега.

За железной оградой, окружавшей резиденцию французского губернатора Бакки, выстроились две сотни солдат охраны порядка. Сжимая винтовки, они поглядывали на медных жаб в сквере на противоположной стороне улицы, на пустынные переулки, примыкающие к ней.

Но что это? Что за странный шум, от которого, кажется, содрогается земля? Он приближается, он растет, и вот в начале улицы показались красные знамена! Подходят колонны демонстрантов!

— Братья солдаты! Не стреляйте во вьетнамцев!

— Братья солдаты! Переходите на сторону революции!

От колонн отделились несколько женщин и подбежали к ограде.

Солдаты не осмелились поднять против них оружие.

Толпа остановилась перед тяжелыми воротами. Железные прутья задрожали, сотрясаемые сотнями рук.

Но вот несколько человек уже перемахнули через высокую ограду, спрыгнули во двор. Под ударами тяжелого топора отлетел исковерканный замок, распахнулись железные ворота, и стремительный людской поток затопил резиденцию губернатора.

Едва распахнулись ворота казармы войск охраны порядка, расположенной в центре города, как штурмовые отряды и боевые дружины Вьетминя молниеносно ворвались во двор, они окружили бараки и захватили склады с оружием и боеприпасами. И тут вдруг донесся многоголосый вопль ярости, демонстранты, запрудившие улицу рядом с казармами, стали тесниться к тротуарам. В чем дело? В начале улицы послышался страшный грохот и лязг. К казарме приближалась колонна японских танков, башни развернулись, стволы орудий уставились на бараки.

Улица взорвалась криками. Молодые ребята, ни разу в жизни не сделавшие ни единого выстрела, встав на одно колено, лежа на земле или стоя за деревом, наводили только что выданные им винтовки на эти грязно-желтые стальные громады. Женщины, скинув деревянные сандалии, выбегали на мостовую перед орудийными стволами и в исступлении кричали, грозя тем, что сидели за броней. Убеленные сединами старики гневно сжимали кулаки. В мгновенье ока танки были окружены плотным кольцом.