Разгневанная река - [164]
— Как решит Бюро Парткома. Но я все равно, как только повидаюсь с нужными людьми, должен буду ехать в Хайзыонг. А вполне возможно, уеду прямо в Хайфон. В Хайзыонг мы в любое время успеем.
31
Все утро Фи провела в доме Ить Фонга: вместе с Ханг и девочками — ученицами ханойских школ она кроила и шила знамена. Работали с увлечением и не заметили, как прошло время. Фи попала домой только к двум часам.
Едва переступив порог, она увидела на полу записку, очевидно подсунутую под дверь. Записка была написана карандашом, Фи узнала почерк Тхюи.
«Приходила к тебе по делу, не застала. Постарайся не уходить из дому, в 3 часа я снова зайду».
Времени еще было достаточно, и Фи решила помыться, а потом прилегла и незаметно задремала.
Проснулась она от легкого прикосновения к плечу.
— Вот тебе на! Ты давно здесь? — спросила она подругу. — Ну, что у тебя?
Фи села. Тхюи явно куда-то торопилась.
— Знаешь, японцы арестовали наших, нужно идти их освобождать. Ты можешь прямо сейчас идти?
— Конечно. Только оденусь. Но расскажи подробнее, в чем дело?
Оказывается, рабочие с завода «Авиа» поехали на грузовике в Зялам, взяли там дюжину винтовок для завтрашней демонстрации, и, когда возвращались обратно, при переезде через мост часовой-японец задержал машину, рабочих арестовали, отобрали машину, оружие и даже знамя. Тогда к японскому штабу собрались рабочие с «Авиа», они окружили кольцом здание и послали делегацию с требованием освободить арестованных и вернуть оружие. К ним присоединились рабочие с городской электростанции, рабочие системы водоснабжения, спичечной фабрики. Услышав, что японцы арестовали рабочих, подошли жители соседних районов. Народ все прибывал. В час дня из штаба вышла группа офицеров, они вынесли знамя и заявили, что винтовки не вернут. Рабочих же, как оказалось, отправили в управление по охране порядка. Обстановка накалялась. Японцы вызвали солдат и, кажется, даже танки!
— Знаешь, все так возмущены! Японский полковник заявил нашим делегатам, что Бао Дай прислал телеграмму, якобы он просит японское командование поддерживать в стране порядок и не допустить смуты. Надо же, до чего дошла их наглость! Товарищи из горкома передали, чтобы наши девушки распространили листовки среди японских солдат и офицеров. Я уже всех оповестила. Сейчас мы с тобой сходим в Военно-революционный комитет, возьмем листовки и пойдем к городскому театру.
— Давай мы вот что сделаем. Я возьму с собой нескольких девочек. Ты иди получи листовки и приходи прямо на Чангтиен, в начало улицы. Там встретимся. А я постараюсь разыскать еще одну подругу, которая знает японский. Мы вместе с ней учились, потом она работала в японском магазине. Она сумеет поговорить с японцами.
— Это ты здорово придумала! Ну, я пошла. Постарайся привести всех своих. Положение очень серьезное.
Тхюи ушла. Вскоре убежала и Фи.
Когда Фи с подругами подошли к условленному месту, Тхюи уже ждала со стопкой листовок, напечатанных по-японски. Она тут же раздала их девушкам.
— Веди девочек прямо к городскому театру. А мне надо вернуться в комитет.
Народ продолжал стекаться к площади перед городским театром. Она была уже совершенно забита. Какой-то рабочий с веранды кинотеатра крикнул: «Они обещали к пяти часам освободить арестованных рабочих!» Все закричали, зааплодировали.
— Надо требовать, чтобы они отдали и оружие!
— Не уйдем отсюда до тех пор, пока они не вернут винтовки!
— Окружить и не выпускать их, пока не вернут все!
— Только спокойнее! Нельзя терять выдержки! Не поддавайтесь на провокации!
Фи знаком подозвала девушек, и они стали пробираться к центру площади. Около здания театра толпа поредела, и Фи увидела здесь настоящую баррикаду из столов, стульев и даже кроватей, сваленных в беспорядке. Тут были тележки, повозки, двери, снятые с петель, скамейки — одним словом, все, что можно было принести из соседних домов. На тротуарах в угрюмом молчании стояли рабочие, напротив в шеренгу выстроились японские солдаты, держа наперевес винтовки с примкнутыми штыками. Эта шеренга образовала большую дугу, огибавшую городской театр, в котором находился генеральный штаб японских войск, расквартированных в Индокитае. На лестничной площадке театра, за пулеметами, установленными на треноги, залегли солдаты, готовые стрелять по первому приказу. Оба выхода на площадь заняли танки, направив длинные орудия прямо на густую толпу рабочих, не желавшую отступить ни на шаг.
Группа девушек во главе с Фи пересекла площадь и подошла вплотную к солдатам. Один из них злобно выкрикнул что-то, отступил на шаг и щелкнул затвором. Тут же к ним подбежал офицер.
— Скажи им, — обратилась Фи к своей подруге, — что мы не хотим причинить им никакого вреда. Мы безоружные женщины, пришли поговорить с ними.
Подруга произнесла несколько фраз по-японски. Офицер насупился, но Фи заметила, как в его взгляде блеснуло любопытство. Подруга Фи с улыбкой закончила свою речь и сунула в руку офицеру листовку. Пока он растерянно озирался, девушки стали быстро раздавать листовки солдатам.
Офицер обернулся и отдал какую-то команду. Солдаты опустили винтовки, но, когда девушки протягивали им листовки, они махали руками, показывая, что брать их не велено.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть "Линия фронта прочерчивает небо", вьетнамского писателя Нгуен Динь Тхи, опубликованая в Роман-газете № 23 (621) 1968По традиции этот номер «Роман-газеты» открывается портретом автора. Всмотритесь в лицо Нгуен Динь Тхи: как оно хорошо. В нем и душевная сила, и мужество, и великое благородство. Когда я впервые увидел Тхи, меня поразило именно его лицо: что-то было в этих чертах от героев вьетнамского эпоса, какими их воссоздали умельцы по лаку и дереву. Помню, в ту первую встречу Тхи говорил, что своеобразными символами сегодняшнего Вьетнама стали винтовка и велосипед.
Роман-газета №23(621) 1968По традиции этот номер «Роман-газеты» открывается портретом автора. Всмотритесь в лицо Нгуен Динь Тхи: как оно хорошо. В нем и душевная сила, и мужество, и великое благородство. Когда я впервые увидел Тхи, меня поразило именно его лицо: что-то было в этих чертах от героев вьетнамского эпоса, какими их воссоздали умельцы по лаку и дереву. Помню, в ту первую встречу Тхи говорил, что своеобразными символами сегодняшнего Вьетнама стали винтовка и велосипед. У всех за спиной винтовка: у крестьян, стоящих по колено в воде на рисовом поле, у рыбаков, осторожно ведущих свои джонки вдоль лесистых берегов, у рабочих… А велосипед? Он способен пройти там, куда не проникнет ни автомашина, ни двухколесная вьетнамская фура, а при дополнительной бамбуковой раме может взять треть тонны.
Сборник исторических рассказов о гражданской войне между красными и белыми с точки зрения добровольца Народной Армии КомУча.Сборник вышел на русском языке в Германии: Verlag Thomas Beckmann, Verein Freier Kulturaktion e. V., Berlin — Brandenburg, 1997.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.