Разглашению не подлежит - [2]

- Пробьюсь ли?

- В случае осечки уходи в леса. Создашь партизанский отряд, немцев щекотать будешь. Людей здесь найдешь, беспризорных много повсюду бродит. Что овцы без герлыги и чабана…

Капитан обнял и с каким-то отчаянием трижды поцеловал Козлова. Отошел на несколько шагов, оглянулся и, махнув рукой, заторопился куда-то…

Как же вывести из окружения остатки разбитого батальона? Пойти на прорыв, но с кем? Что могут сделать отлично вооруженному противнику два десятка бойцов? Сунулись по обочинам шоссе - и тут же попали под автоматный огонь…

А в низком небе, как коршуны, кружат самолеты, далеко видны черные кресты на их крыльях. И уже не бомбы, а разрывающиеся в воздухе пачки листовок сыплются на растерявшихся людей. Тысячи коричневых «мотыльков», подхваченных осенним порывистым ветром, носятся над дорогами и полями, прижимаются к мокрым стеблям неубранных подсолнухов, вымахавшего в человеческий рост бурьяна, к тонким стволам одиноких березок.

Пожилой, с огненно-рыжей бородой красноармеец ловит коричневого «мотылька» и, суетливо приладив на своем коротком посиневшем носу очки, медленно, по слогам читает:

- «Русские, вы разбиты…^ Сдавайтесь немецким властям… Листовку храните как пропуск».

- Да ты что! - подскочил к нему Козлов.- Что читаешь, заячья твоя душа?!

Старик метнул на комбата злой взгляд поверх очков:

- Хватит, откомандовался уже,- и, аккуратно сложив листовку вчетверо, спрятал ее в карман гимнастерки, поспешно застегнул пуговку.- Сгодится…

- Ах, так! - Козлова словно ударило током. Рука его инстинктивно рванулась к кобуре.

- Товарищ командир!-сзади кто-то поймал руку Козлова, мягко, но цепко обхватил ее у запястья.

Оглянулся - Сергей Викентьевич, инженер-электрик одного из московских заводов.

- Не надо… Сам у фашистов подохнет. Пусть «испробует гитлеровского киселя. Пусть…

Лицо рыжебородого побелело от испуга, очки соскользнули с носа, шмякнулись в грязь. Пятясь, он наступил на них кирзовым сапогом, хрустнули еле слышно стекла. Встряхнув бородой и опасливо измерив подслеповатыми глазами комбата, он трусливо засеменил с дороги и вскоре скрылся в подсолнухах.

- Предатель! - застегивая кобуру, процедил сквозь зубы Козлов.- Зря придержал, Викентьич…

Куда же теперь? Все пути на восток отрезаны. Оставаться здесь, партизанить? Но с кем? Кто соберет этих одиночек в отряд? Где найти место для базы?

Пожалуй, идти надо туда, где и тебя знают и ты кое с кем знаком. Неподалеку от станции Сафоново в деревне размещался штаб батальона. Вот туда и надо податься.

С Сергеем Викентьевичем Козлов благополучно добрался до ближайшей деревушки. В крайней избе переоделись, и, когда снова вышли на дорогу, вряд ли кто мог узнать в этих двух «гражданских» недавнего бойца и командира. Александр Козлов был еще очень молод и по внешнему виду мог вполне сойти за деревенского паренька-допризывника. Сергей Викентьевич, наоборот, казался слишком старым для рядового бойца. К тому же очки и бородка придавали ему вид сельского интеллигента, агронома или зоотехника, а скованность и замедленность движений подтверждали, что человек он сугубо штатский. Колхозник, у которого они переоделись, снабдил их на дорогу котомками с разным тряпьем. Маскироваться так маскироваться!

- Пойдем прямо по дороге,- сказал Козлов.- Прятаться хуже.

И действительно, первое время немцы не обращали на них внимания. Навстречу попадались машины с солдатами, мотоциклы с разведчиками и связными, бензовозы. И лишь водитель одной из «санитарок» окликнул их. Ему нужно было узнать, далеко ли до станции

Сафонове. Так, наверное, ничего и не приключилось бы, если б не встретили колонну военнопленных. Начальник конвоя еще издали стал присматриваться к ним с подозрительной заинтересованностью. Они сошли на обочину, молча пропуская колонну, однако немецкий офицер направился к ним.

- Зольдат? - рявкнул он и показал пальцем на Козлова. - Рус зольдат?

- Нет, - ответил Козлов и недоуменно пожал плечами.

- Зольдат! - опять громко крикнул немец и, подскочив к Козлову, сорвал с головы кепку. Он знал, что красноармейцев стригут под машинку. Но на голове у Козлова была густая шевелюра.

Некоторое время офицер раздумывал: брать ли ему этого русского в колонну? На солдата вроде не похож, нестриженый, а до командира не дорос, зелен еще. Его попутчик вообще тип сугубо штатский… Черт с ними» пусть бы себе шли, но в колонне не хватает двух военнопленных,, сбежали ночью. Для баланса и эти будут подходящими.

Немец по-лягушечьи выпучил злые, с зелеными зрачками глаза и сказал, взмахнув рукой с пистолетом:

- Вы есть цвай зольдат! Марш колонна! Шнель, шнель!

К вечеру пленных пригнали в деревню Воротыново, заперли в здании средней школы. Офицер выставил часовых. Объявил: за попытку к побегу расстрел на месте.

- Я не солдат,- попытался было объяснить ему Козлов.

- Молчать! Ты есть русский…

И стало ясно: вырваться отсюда не так просто. Вот влипли в историю! Сергей Викентьевич приуныл. На что надеяться? Кто поможет?

А немец объявляет:

- Нужен шесть душ… Штрех хольц махен… Дрова пилить. Кто есть доброволец?

Первым вышел Козлов…

Визжат пилы, стучат у самой школы топоры. Холодно, сыро. Осень… И темнеет рано. Не успели дело сделать, а друг друга уже не видят. Козлов гоняет поперечную пилу - к себе от себя, к себе от себя, а сам думает: «Надо бежать. Сегодня же, вот сейчас. Темно, часовой может и промахнуться. На мое счастье».