Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - [32]

Пришло время завтрака, а для него — новых надежд. Когда она укрепляла маленький столик на его коленях, ее волосы коснулись щеки Мастерса, и он почувствовал, будто дотронулся щекой до оголенного провода. Она помогла ему разобраться в обилии маленьких целлофановых пакетов, показала, как снять пластмассовую крышку ванночки с салатом, похвалила сладкое — большой кусок пирога. Короче, она так суетилась вокруг него, что Мастерс не мог припомнить ничего подобного, включая и те времена, когда он был ребенком и мать ухаживала за ним.

В конце рейса, обливаясь потом, он собрал всю свою храбрость и пригласил ее пообедать вместе. Он чуть не потерял сознание, когда она с готовностью согласилась. Через месяц она уволилась из «Империал эруэйз», и они поженились. Еще месяц спустя Мастерс получил вызов на Бермудские острова, и они отплыли из Англии.

Бонд сказал:

— Я опасаюсь худшего. Она вышла замуж, потому что его жизнь казалась ей изысканно-великосветской. Вероятно, у нее была идея фикс стать королевой званых чаепитий в правительственной резиденции. Я подозреваю, что Мастерс в конце концов был вынужден убить ее.

— Нет, — мягко возразил губернатор. — Но осмелюсь сказать, что вы абсолютно правы насчет причин ее замужества. Добавлю сюда еще усталость от однообразия и опасность полетов. Возможно, она действительно думала преуспеть в своих грезах, но должен признаться, что, когда молодожены прибыли и поселились в предместье Гамильтона, на всех нас произвела приятное впечатление ее жизнерадостность, хорошенькое личико и то, как она старалась понравиться каждому. Конечно, и Мастерс изменился. Жизнь стала для него сказкой. Теперь, когда прошло столько лет, довольно жалкими кажутся его потуги облагородить свою внешность, выглядеть достойным ее. Он стал заботиться об одежде, смазывал волосы каким-то ужасным бриолином и даже отрастил усы, как у военного. Наверное, ей казалось это аристократичным. После окончания работы он летел прямиком домой. А на службе не давал никому прохода со своей Родой — Рода здесь, Рода там, и когда, вы думаете, леди Берфорд (это была жена губернатора) пригласит Роду на завтрак?

Но он работал не разгибая спины, и все любили молодую пару. Все шло у них прекрасно в течение полугода или около того. А потом — сейчас я могу только гадать о причине — случайная размолвка подобно капле кислоты начала разъедать счастье и согласие в их маленьком бунгало. Вы понимаете, о чем я говорю, — нечто вроде этого: почему жена секретаря никогда не приглашает меня с собой по магазинам? Когда мы опять сможем пригласить гостей на коктейль? Я ужасно скучаю дома целыми днями. Когда наконец ты получишь повышение? Ты же знаешь, что мы не можем позволить себе ребенка. Сегодня ты должен вернуться к обеду. Мне совершенно нельзя нервничать. Ты-то на славу проводишь время, у тебя все в порядке… И так далее в том же духе. И конечно, всю ее нежность и заботливость как рукой сняло. Теперь Мастерс перед уходом на службу сам подавал завтрак в постель бывшей стюардессе, правда, я не сомневаюсь, что делал он это с наслаждением. Теперь Мастерс, возвращаясь вечером с работы, сам наводил порядок в доме, прибирая разбросанные повсюду конфетные обертки и пепел. Сам он бросил курить и отказывался даже изредка выпивать в компании, дабы иметь возможность покупать Роде новые наряды, чтобы она чувствовала себя не хуже других жен.

Кое-что об их отношениях стало известно в секретариате, по крайней мере мне, хорошо знавшему Мастерса. Озабоченный хмурый вид, частые странные телефонные звонки в служебное время, самовольные уходы за десять минут до конца работы, чтобы успеть проводить Роду в кино, и, естественно, часто повторяющиеся полушутливые вопросы, заданные как бы невзначай: «Чем занимаются другие жены в течение дня? Не считают ли они, что здесь немножко жарко? Не кажется ли вам, что женщин (он всегда добавлял при этом: «Благослови их Господь») легче расстроить, чем мужчин…»

Беда, или по крайней мере большая ее часть, состояла в том, что Мастерс совсем потерял голову. Рода была для него всем. Если она несчастна или волнуется, значит, виноват только он один. В отчаянии он повсюду искал ей занятия, способные заинтересовать ее и развлечь, пока наконец он, а вернее, она не остановилась на гольфе. Надо заметить, что гольф на Бермудских островах — очень серьезная вещь. Там есть несколько великолепных гольф-клубов, включая знаменитый «Центральноокеанский», где играет весь высший свет, а после игр все собираются в клубе поболтать и выпить. Наконец она получила то, к чему стремилась, — приятное времяпрепровождение и избранное общество. Один бог знает, как Мастерсу удалось наскрести достаточно денег, чтобы заплатить вступительный взнос, за уроки и за все остальное, но он заплатил, и это был день его торжества.

Рода стала целыми днями пропадать в «Центральноокеанском». Она прилежно тренировалась, осилила все премудрости гольфа, участвовала в небольших соревнованиях и ежемесячных турнирах и через полгода не только освоила респектабельную игру, но и стала общей любимицей мужской половины клуба. Меня это не удивило. Я помню, как видел ее там несколько раз. Очаровательная загорелая фигурка в коротеньких шортах с белым козырьком на лбу на фоне зеленого газона; элегантные движения, подчеркивающие ее стройность, и должен признаться вам, — глаза губернатора оживились, — более прекрасного создания я никогда больше не видел на поле гольф-клуба. Само собой разумеется, что вскоре случилось то, что должно было случиться. Шло соревнование смешанных пар. Ее партнером был старший сын Таттерсолла — их семья главенствовала среди коммерсантов Гамильтона и в определенном смысле принадлежала к правящему слою бермудского общества. Юный шалопай был чертовски хорош собой. Прекрасный пловец и неважный игрок в гольф, с быстроходным катером и открытой «МГ»