Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - [23]

Было уже восемь часов утра. Бонд пристально разглядывал деревья внизу, на противоположной стороне поляны, выбирая подходящее для засады. И он нашел его — громадный клен, пламенеющий желто-красным и малиновым среди темно-зеленых елей. На фоне листвы его одежда будет незаметна, а толстый ствол клена станет надежным укрытием. Отсюда озеро и дом будут видны как на ладони. Постояв немного, Бонд наметил путь через луг, поросший травой. Порыв утреннего ветерка расчесал поляну. Лишь бы ветер не стих, тогда его следа на траве не останется.

Неожиданно где-то левее Бонда с треском обломилась ветка. Шум затих и больше не повторился. Бонд упал на колено и замер, прислушиваясь. Все его чувства были напряжены. Так он простоял, не шелохнувшись, целых десять минут — неподвижная коричневая тень на фоне старого дуба.

Звери и птицы никогда не ломают сучьев. Они инстинктом избегают мертвых деревьев. Птица никогда не сядет на ветку, которая обломится, и даже оленя с его мощными копытами и раскидистыми рогами в лесу не слышно, если, конечно, не вспугнуть зверя. Что, если фон Гаммерштейн все же позаботился об охране с этой стороны? Плавным движением Бонд снял винтовку с плеча и положил большой палец на предохранитель. Может, в доме еще спят и его одиночный выстрел сойдет за выстрел охотника или браконьера, блуждающего в горах? Но в этот момент между Бондом и приблизительно тем местом, где треснул сук, из леса появилась пара оленей, которые неторопливо пересекли луг. По пути они дважды останавливались пощипать траву и вскоре скрылись за деревьями с противоположной стороны поляны. Звери не казались испуганными и не спешили. Конечно же, это они сломали ветку. Бонд перевел дыхание. Все, хватит об этом. Теперь вперед на четвереньках.

Пятьсот ярдов таким способом через высокую густую траву — довольно утомительное занятие. Колени и локти горят, перед глазами лишь стебли травы и цветов, пыль и насекомые лезут в нос, в рот, за шиворот. Левая рука, правая нога, правая рука, левая нога… Бонд не торопился, но старался выдерживать постоянный темп. Утренний ветерок дул с прежней силой, шевеля траву и маскируя его след. От дома его нельзя было заметить.

Стороннему наблюдателю при взгляде сверху он показался бы крупным зверем-землероем — гигантским бобром или сурком, старательно ползущим через луг по своим делам. Впрочем, бобры всегда держатся парами. Хотя нет — именно бобром, ибо сзади и выше Бонда через поляну полз еще кто-то. Пятно примятой травы двигалось чуть быстрее и наперерез ему; их пути должны были пересечься у нижнего края поляны.

Джеймс Бонд упрямо полз вперед, останавливаясь лишь затем, чтобы стереть пот и грязь с лица и убедиться, правильно ли он держит направление на клен. Почти у самой цели, может футах в двадцати от дерева, он остановился, лег и стал массировать колени и локти перед последним броском.

Казалось, ничто не предвещало опасности; и когда из густой травы у самых его ног послышался тихий угрожающий шепот, Бонд так резко повернул голову, что хрустнули шейные позвонки.

— Одно движение, и я убью вас. — В молодом женском голосе слышалась решимость.

С тяжело бьющимся сердцем Бонд в изумлении уставился на сизый наконечник стальной стрелы в полутора футах от своей головы.

Опущенный лук скрывался в траве. Бонд видел лишь побелевшие костяшки загорелых пальцев на его рукоятке под треугольником острия стрелы. За ним сквозь волнующиеся стебли травы проглядывала тускло мерцающая полоса стали, заканчивающаяся алюминиевым оперением. Поверх оперения виднелись плотно сжатые губы и пара воспаленных глаз на влажном от пота загорелом лице.

«Что за черт, засада?» — Бонд проглотил слюну. Правую руку, скрытую от незнакомки с луком, он стал потихоньку подводить к кобуре на поясе. Отвлекая внимание, Бонд шепотом спросил:

— Кто вы, черт побери?

Острие стрелы угрожающе качнулось.

— Не шевелите правой рукой, иначе я прострелю вам плечо. Вы — один из охранников?

— Нет, а вы?

— Не прикидывайтесь дурачком. Что вы здесь делаете? — Напряжение в голосе девушки ослабло, но он по-прежнему звучал подозрительно. В нем чувствовался слабый акцент. Бонд лихорадочно вспоминал: шотландский, валлийский?

Пора было раскрыть карты. От голубого наконечника стрелы определенно веяло смертью. Бонд сказал примирительно:

— Убери свой лук, Робин Гуд в юбке. После этого я отвечу тебе.

— Поклянитесь не трогать свое оружие.

— Хорошо. Но ради бога, давай перенесем беседу из чистого поля. — Не дожидаясь ответа, Бонд приподнялся на четвереньки и двинулся к деревьям. Теперь он должен взять инициативу в свои руки и не выпускать ее. Кем бы ни была эта проклятая девица, от нее надо было отделаться побыстрее и без шума, пока не началось состязание в стрельбе по живым целям. Боже, как будто у него не было иных забот!

Бонд добрался до клена, осторожно привстал и бросил быстрый взгляд сквозь его пламенеющую листву на озеро и дом. Почти во всех окнах шторы были уже подняты. Две цветные служанки неторопливо накрывали для завтрака большой стол в патио. Он не ошибся с выборам: отсюда открывался идеальный вид на Эхо-Лейк. Сняв винтовку и рюкзак, Бонд сел, привалившись спиной к стволу. Вынырнув из травы, незнакомка поднялась и встала под ветвями клена на некотором расстоянии от Бонда. Стрела по-прежнему лежала в луке, но теперь тетива не была натянута. Они с опаской приглядывались друг к другу.