Разгадка тайны Стоунхенджа - [59]

Эти поразительные числа не давали мне покоя. 22 главных наземных пункта, задающих 32 направления, связанных с 15 из 18 особых положений Солнца и Луны. После первого же расчета я был убежден, что совпадение направлений с крайними положениями Солнца и Луны никак не могло быть случайным. Теперь же машина определила, что все 14 главных точек в Стоунхендже I и все 8 лучей зрения в Стоунхендже III образовывали сложную сеть направлений, указывающих на предельные и средние положения Солнца и Луны. Я заинтересовался, какова вероятность того, что это не случайное совпадение.

Это была типичная задача о стрелке с завязанными глазами, который стреляет в мишень. Решение дается законом Бернулли: если стрелок может сделать п выстрелов, а площадь мишени составляет р-ю часть площади, по которой ведется огонь, то вероятность попасть в цель х раз будет равна

где восклицательный знак означает факториал. Например, 3!=1 × 2 × 3; 4!=1 × 2 × 3 × 4, и т. п.

Рассмотрим Стоунхендж I: его 14 камней и лунок, объединенные в пары, дают 24 «попадания» в Солнце или Луну, так что х=24. Взглянув на схему, мы видим, что эти 14 пунктов можно разумно объединить в пары не более чем 50 способами, так что п=50. Какую часть горизонта (т. е. 360°) занимает площадь мишеней? Возможных объектов 18; положим, что каждая цель (яблочко мишени) имеет ширину 4°. Таким образом, р = 18 × 4:360 = 1/5.

Подставив эти значения в уравнение Бернулли, мы можем определить вероятность 24 чисто случайных «попаданий», но арифметические выкладки при этом чудовищны, и я поручил эту работу машине. Результат оказался равным 0,00006, а это означает, что вероятность случайного расположения камней в существующем порядке составляет менее одной десятитысячной.

Теперь рассмотрим Стоунхендж III. Каждый из восьми «выстрелов» поражает одну солнечную или лунную мишень. Из формулы Бернулли следует, что вероятность случайного распределения этих направлений составляет одну тысячную.

Стоунхендж I и Стоунхендж III — самостоятельные сооружения, и вероятность того, что направления распределены случайным образом в обоих одновременно, равна произведению вероятностей:

то есть меньше одной десятимиллионной, а это значит, что вероятность случайного совпадения направлений в Стоунхендже с направлениями на Солнце и Луну пренебрежимо мала.

Имеются ли в Стоунхендже еще и другие направления, определяемые основными пунктами и связанные с астрономией? Вероятно, нет. Как я сказал, машина исследовала практически все направления, которые могли бы представить какой-либо интерес. Конечно, в ходе раскопок на территории самого Стоунхенджа или его окрестностей могут быть обнаружены новые пункты, и тогда может оказаться, что Стоунхендж еще более тесно связан с небесными явлениями.

Становится даже как-то неловко. На протяжении многих столетий немало образованных людей задумывалось над возможной связью Стоунхенджа с небесными явлениями. Давным-давно было установлено, что главная ось — направление на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния — своим противоположным, юго-западным концом почти точно указывает на точку захода Солнца в день зимнего солнцестояния. Еще в 1846 г. Дьюк заметил, что направление, определяемое «опорными» камнями 92–91, параллельно оси, или «линии солнцестояний». В начале нашего века Локьер показал, что направление диагонали 91–93 указывает на точку захода Солнца примерно 6 мая и 8 августа, а противоположное направление, 93–91, указывает на точку восхода Солнца примерно 7 февраля и 8 ноября. Эти даты находятся примерно посредине между датами солнцестояний и равноденствий. А потому он высказал предположение о возможности использования Стоунхенджа в качестве календаря. (Мысль интересная, но я с ней не согласен. Я считаю, что эта диагональ служила для регистрации положения Луны при ее максимальных склонениях ±19°, аналогично положениям, указываемым лунками на Аллее и лунными трилитами. Ошибка направления, проходящего в Стоунхендже I через камни 91–93, безусловно велика, но она значительно меньше в Стоунхендже III.)

Современные поклонники Стоунхенджа выдвигали множество предположений о возможном значении (астрономическом или ином) направлений, содержащихся в этом сооружении. Сам Ньюэм хорошо умел находить направления, имеющие астрономическое значение. После того, как я получил от Ньюэлла то первое письмо, в котором приводилось мнение Ньюэма, я начал переписываться непосредственно с самим Ньюэмом. Оказалось, что он тоже занимался исследованием некоторых лунносолнечных направлений в Стоунхендже, которыми интересовался и я.

Краткий отчет о своей работе Ньюэм опубликовал в «Йоркшир пост» 16 марта 1963 г. — за семь месяцев до появления моей статьи в журнале «Нейчер» (само собой разумеется, я ничего не знал о его работе, когда писал свою статью). Вскоре после появления моей статьи вышла его брошюра «Загадка Стоунхенджа». В ней он любезно упомянул мою статью и мои исследования. После этого между нами установились весьма дружеские отношения, и мы обменялись большим количеством информации.

Ньюэм предположил, что линии 94 — G, 92 — G, 94–91 и 92–93 связаны с Солнцем и Луной. Можно не сомневаться, что если бы ему, как и мне, удалось воспользоваться вычислительной машиной, то он установил бы все зависимости. Я еще раз должен подчеркнуть, что честь решения загадки Стоунхенджа, изложенного в этой книге, принадлежит, собственно говоря, машине. Эта безропотная труженица за несколько секунд выполнила сотни черновых расчетов, которые до сих пор всегда обескураживали потенциальных исследователей. Я надеюсь лишь, что будущие исследователи Стоунхенджа, столкнувшиеся с новыми загадками, которые может задать древний памятник, также смогут прибегнуть к помощи потомков нашей почтенной машины IBM 7090.