Разгадка тайны Стоунхенджа - [30]

Люди отвечают гулом согласия.

(«Да, — думает жрец, — благодаря этому храму я буду знать, когда мне созывать людей на это место в этот самый день, чтобы они увидели, как бог входит в свое святилище. Благодаря этому храму я буду знать еще много разных вещей, очень много». «Да, — думает вождь, — этот храм будет залогом нашего союза с богом, мощной крепостью и свидетельством нашего могущества. Мы уже угодили богу, и он называет жрецу лучшее время для посева и для охоты, а этим храмом мы угодим ему еще больше — мы будем велики». «Да, — думают люди, — это большая работа, но она стоит того».)

Небо разгорается все сильнее.

Жрец вскидывает руки.

Рядом с ним вождь принимает молитвенную позу.

Секунда невыносимого блеска, мгновение вечности, магический миг рождения… вспышка… и как раз между двумя далекими деревьями, красно-золотой, огромный, встает бог…

…И на следующий день началась колоссальная, освященная свыше работа…

Вся эта картина, как на заре дня летнего солнцестояния собирались жители доисторического селения, разумеется, создана воображением, но воображением сугубо археологическим, натренированным на оценке прошлого, использующим материальные памятники, созданные этими людьми, которые сами исчезли, но оставили после себя свидетельства своего существования.

Мы можем с большой долей вероятности строить догадки об их внешности и характере. И равным образом, анализируя инструменты и следы работы этих инструментов, которыми изобилует Стоунхендж, мы можем воссоздать их рабочие приемы.

Первый этап строительства был, по-видимому, и самым простым, хотя далеко не легким. Он заключался в одновременном выкапывании рвов и насыпании валов.

Стоунхендж все еще буквально завален инструментами, оставшимися после этой массированной строительной операции. В нескольких лунках и во многих частях рва были найдены старые кирки и лопаты. Подполковник Холи в обследованном им участке рва выкопал восемьдесят кирок.

Кирки эти представляют собой рога обыкновенного оленя, а лопаты — бычьи лопатки. Возможно, строители пользовались и еще какими-то орудиями из кости — некоторые обломки костей напоминают современные грабли, — еще какими-то кремневыми орудиями, кроме осколков кремня, а также и деревянными орудиями, которые Давно уже сгнили. Вероятно, у них были какие-то корзины из древесного материала или из кожи, которые теперь тоже обратились в прах.

Следы на стенках рва и лунок показывают, что кирки не вгонялись туда просто руками. Мел для этого слишком тверд, и запас кирок истощился бы почти так же быстро, как и терпение строителей. Отростки на рогах, вероятно заострялись, кирка вгонялась в мел с помощью ударов чем-то тяжелым, а затем поворачивалась из стороны в сторону, чтобы выломать кусок.

Эти куски, без сомнения, складывались в корзину и доставлялись к насыпи либо теми же людьми, которые укладывали их в корзину, либо по цепочке.

Были изготовлены копии этих первобытных орудий, а затем землекопам средней силы и ловкости поручили их испытать. Выяснилось, что человек может с их помощью выкопать кубометр мела при такой твердости, как у мела Солсберийской равнины, за девятичасовой рабочий день. Как ни удивительно, оказалось, что даже с лучшими современными кирками и лопатами землекоп неспособен намного превзойти этот результат; проверка показала, что с помощью современных инструментов кубометр мела удается выкопать за семь часов вместо девяти. Каждому землекопу, вероятно, требовалось два помощника, чтобы набирать мел в корзины и уносить его. Поскольку объем валов составляет почти 3500 кубометров, то 100 землекопов с помощью 200 подручных могли бы закончить эту работу за 35 дней. Накидывая «выходные дни», а также периоды дождей, когда мел становился слишком скользким, можно сделать вывод, что для постройки вала нескольким сотням рабочих, вероятно, потребовалось не больше одного летнего сезона.

Установка камней Стоунхенджа I, II и III потребовала гораздо больше несравненно более сложного труда, чем выкапывание мела и насыпание валов.

Обыкновенный турист, стоящий в тени этих огромных безмолвных камней, которые выглядят так, словно они были тут от начала времен, настолько поддается благоговейному ощущению таинственной древности, что даже не задает себе простого и ясного вопроса: «А как эти камни попали сюда?» Ведь не спрашивает же он, как росли секвойи Калифорнии или откуда взялся Ниагарский водопад. Ему почти достаточно средневековой веры в магическую силу Мерлина; кто станет гадать о том, как возникло такое первозданное творение, этот великий каменный храм?

Однако археологи, смело проникающие не только в могильники, но и в психологию людей далекого прошлого, задали себе такой вопрос. И ответили на него, вполне закономерно прибегая к помощи фантазии там, где самые тщательные исследования не принесли никакого материала. Они реконструировали то, что смогли, строили предположения, когда иного выхода не было, и по кусочкам создали очень правдоподобную и убедительную теорию о том, где были найдены эти камни (не в Ирландии!), как они обрабатывались, как перевозились и как устанавливались.