Разгадай мою смерть - [16]

— Да, он бы так и сказал…

Секретарь мистера Райта, крупная женщина средних лет, приносит минеральную воду, и я вдруг ощущаю сильную жажду. До капли осушив содержимое хлипкого бумажного стаканчика, ловлю на себе неодобрительный взгляд секретарши. Когда она забирает у меня пустой стаканчик, я замечаю на внутренней стороне ее ладони рыжие пятна. Должно быть, вчера она пользовалась автозагаром. Трогательно, что эта грузная дама сделала попытку прихорошиться к весне. Я улыбаюсь ей, однако она не смотрит в мою сторону. Ее взор устремлен на мистера Райта, и в этом взоре я читаю любовь. Ради него она покрывала искусственным загаром руки и лицо, о нем думала, когда покупала платье.

Мистер Райт прерывает мое мысленное сплетничанье:

— Таким образом, вы полагали, что беременность протекает нормально и с ребенком все в порядке?

— Да, я думала, что все хорошо. Меня волновало только то, как Тесс справится с ролью матери-одиночки. Тогда я серьезно переживала по этому поводу.

Мисс Пылкая Любовь удаляется, так и не удостоившись внимания босса. Мистер Райт смотрит на меня. Представив себя на месте секретарши, я украдкой бросаю взгляд на его пальцы: обручального кольца нет. Да, я опять отвлекаюсь; мой разум не хочет продолжения. Ты знаешь, что произойдет дальше. Прости.

Глава 3

Долю секунды дверной звонок был частью моего ярко-красного сна. Потом я побежала открывать, уверенная, что за дверью стоишь ты. Сержант Финборо мгновенно понял, что я ждала совсем не его. На лице детектива отразилось одновременно смущение и жалость. Догадавшись, о чем я подумаю в следующее мгновение, он поспешил успокоить:

— Нет-нет, Беатрис, ее пока не нашли.

Он вошел в гостиную. Из-за его спины показалась констебль Вернон.

— Эмилио Коди посмотрел вчерашнюю реконструкцию, — сообщил сержант Финборо, усевшись на твой диван. — Тесс уже родила.

Как так? Ты обязательно сообщила бы мне эту новость!

— Наверное, это какая-то ошибка…

— В больнице Святой Анны подтвердили, что в прошлый четверг приняли у Тесс роды. В тот же день она выписалась. — Детектив сделал паузу, а затем с должной скорбью в голосе швырнул следующую гранату: — Ребенок родился мертвым.

Мертворожденный. Умерший еще до появления на свет. Покойный. Мне всегда казалось, что это слово звучит умиротворяюще. Покойный — не нарушающий покоя, тихий, кроткий. Покойные воды. Покойно будь, о сердце ретивое. Покойной ночи… Теперь я понимаю, что этому слову отчаянно не хватает жизни. Жестокий эвфемизм, безжалостно обнажающий тот самый факт, который призван завуалировать. А ведь тогда я даже не думала о твоем малыше. Прокручивала в голове одну-единственную мысль: это случилось неделю назад, а ты не подала никакой весточки.

— Мы опросили сотрудников психиатрического отделения больницы Святой Анны, — продолжил сержант Финборо. — Тесс автоматически перевели в психиатрию в связи со смертью ребенка. Лечащего врача зовут доктор Николс. Я дозвонился ему домой, и он сказал, что у Тесс послеродовая депрессия.

Новости ударной шрапнелью разрывали наши с тобой отношения. Ты не сообщила о смерти ребенка. Страдая от депрессии, не обратилась ко мне за помощью. Я знала всех твоих друзей, знала, над каким полотном ты работаешь, какую книгу читаешь, знала даже кличку твоей кошки (на следующий день я вспомнила — Запеканка). Твоя жизнь всегда была известна мне до мельчайших подробностей, но я не знала главных вещей. Я не знала тебя.

Выходит, дьявол все-таки предложил мне сделку. Я должна смириться с тем, что мы с тобой — почти чужие люди, а взамен полиция выяснит, что тебя никто не похищал. Ты не убита. Ты жива. Я не раздумывая приняла условия сделки.

— Опасения по поводу здоровья вашей сестры остаются, — произнес сержант Финборо, — однако у нас нет оснований считать, что к делу причастны третьи лица.

Я сделала короткую паузу — ради соблюдения формальностей, дабы разобрать мелкий шрифт договора.

— А как же тот человек, что донимал Тесс по телефону?

— Доктор Николс считает эти звонки плодом воображения Тесс, следствием нестабильного психического состояния.

— А разбитое окно? Пол в спальне был усеян осколками.

— Мы изучили это обстоятельство, когда домовладелец заявил о пропаже вашей сестры. В ночь на вторник хулиганы разбили стекла в пяти машинах, припаркованных на улице. Должно быть, кирпич влетел и в окно Тесс.

Волна облегчения расслабила мои натянутые нервы. Страх ушел, а вместо него навалилась чудовищная усталость.

Проводив полицейских, я пошла к Эмиасу.

— Вы знали, что ее ребенок умер? — напрямую спросила я. — Потому и посоветовали мне выбросить одежки?

Старик печально посмотрел на меня:

— Мне очень жаль. Я думал, вы тоже знаете.

Я не хотела продолжать эту тему. Не теперь.

— Почему вы не сказали полиции о ребенке?

— Тесс не замужем. — Увидев мое озадаченное выражение, Эмиас добавил: — Я не хотел, чтобы ее посчитали распущенной. Боялся, что не станут искать.

Пожалуй, он был прав, хотя несколько в ином смысле. Как только полиции стало известно, что у тебя послеродовая депрессия, розыски утратили срочность. В тот момент, однако, меня волновало другое.

— От чего умер ребенок? Тесс ведь говорила, что его вылечили!