Раздвигая границы - [10]

— Черт, что это такое?!

Я оторвал взгляд от шрамов и вопросительно посмотрел ей в глаза. Эхо ахнула, сделала несколько резких вдохов и снова дернула руку, вырываясь из моей хватки.

— Ничего.

— Это не ничего.

И это что-то должно было чертовски болеть, когда появилось на ее руке.

Эхо снова натянула рукава до пальцев. На ее лице проступила мертвенная бледность, тело содрогнулось.

— Оставь меня в покое.

Отвернувшись, девушка быстро пошла в сторону библиотеки.

Глава 5 Эхо

— Ничего, — успокаивала меня Лила. — Ни слова, ни звука, ни косого взгляда. Мы с Натали и Грейс даже послали разведчиков к малолеткам, но о тебе никаких слухов. Ну, ни одного, который имел бы отношение к Ною Хатчинсу.

Лила сидела на пассажирском сиденье «Корветта» Эйриса, а я — на месте водителя. Подруга зашла ко мне в гости, чтобы спасти от Семейной Пятницы или, как я любила ее называть, «Ужина Проклятых».

Мы сидели в гараже, в моем зеленом «Додже неон» 1998 года играло радио. В «Корветте» Эйриса тоже имелся приемник — ровесник машины. Перевожу: это был просто кусок дерьма, хотя сама машина — просто зверь. Кроваво-красная, с черной горизонтальной полосой… Обычно на этом месте я переставала улавливать суть, но брат все равно продолжал рассказывать, не обращая внимания на полное непонимание в моих глазах, о многофункциональных, вертикальных воздухозаборниках по бокам, затемненной горизонтальной решетке радиатора и разных молдингах на порожках.

Понятия не имею, что это означало, но, по словам Эйриса, достаточно было просто запомнить описание. Машина смотрелась шикарно, но не ездила. А теперь, благодаря Ною Хатчинсу, шансы на то, что ее можно будет вернуть в рабочее состояние, уменьшались с каждым днем. Я крепче вцепилась в руль и вспомнила обещание брата.

Это случилось за несколько дней до его отъезда: он стоял над открытым капотом, а я сидела на верстаке.

— Все будет хорошо, Эхо. — Эйрис скользнул взглядом по моей нервно раскачивающейся ноге. — Нас перебрасывают туда всего лишь на полгода.

— Я в норме, — ответила я, трижды моргнув. Мне не хотелось, чтобы он уезжал. Эйрис был единственным человеком на свете, кто понимал, насколько безумна наша семья, и единственным, кто был способен поддерживать мир между мной, Эшли и нашим отцом. Брат тоже недолюбливал мачеху, но всегда вставал на ее защиту.

Парень рассмеялся.

— В следующий раз хотя бы попытайся контролировать эту штуку с морганием, она с головой тебя выдает. Однажды отец заметит.

— Ты будешь мне писать? — спросила я, меняя тему. Перед отъездом Эйрис слишком часто говорил об отце.

— По электронной почте и скайпу. — Брат вытер руки грязной тряпкой и выпрямился в свои полные два метра. — Вот, что я тебе скажу. Когда я вернусь и починю машину, ты будешь первой, кто ее поведет. Естественно, после меня.

Я перестала качать ногой и впервые с того дня, как Эйрис рассказал о том, что их переводят, ощутила надежду. Пока машина ждет его, брат непременно вернется домой. Он подарил мне мечту, за которую я держалась после его отъезда. Мои мечты умерли вместе с ним на пустынной дороге в Афганистане.

— О чем задумалась? — отвлекла меня от раздумий Лила.

— О Ное, — соврала я. — У него была целая неделя, чтобы растрепать всей школе о моих шрамах. Как думаешь, чего он ждет?

— Может, ему просто некому рассказывать? Он же наркоман из приемной семьи, которому нужен репетитор.

— Ага, может.

Или, возможно, он выжидал идеального момента, чтобы превратить мою жизнь в настоящий ад.

Лила начала крутить кольца на пальцах — верный признак, что она волнуется.

— Что? — спросила я.

Пришлось напрячься, чтобы разобрать ее тихое бормотание:

— Мы рассказали Люку.

Услышав это, я даже отпустила руль, испугавшись, что раздавлю пластик на маленькие кусочки.

— ЧТО вы сделали?!

Лила заерзала на месте и принялась тереть руками колени.

— Он ходит с нами на занятия по английскому. Вместо того чтобы исправлять друг другу ошибки в письменных работах, мы с Натали и Грейс обсуждали ситуацию с Ноем и твоими шрамами… Люк кое-что подслушал.

Стук моего сердца эхом отдавался в ушах. Я хранила эту ужасную тайну на протяжении почти двух лет, а тут два человека буквально ворвались в мой личный кошмар всего за одну неделю.

Не дождавшись от меня ответа, Лила заговорила снова:

— Эти шрамы — не твоя вина. Тебе совершенно нечего стыдиться, в отличие от твоей матери и, возможно, отца. Но тебе? Нет. Люк и так знал, что твоя мама была безумной до чертиков, но никогда никому об этом не говорил. Хоть он и туповат, но даже ему хватило ума, чтобы сообразить, что это мама ранила тебя.

Что мне сделать? Разозлиться? Обрадоваться? Я предпочла хранить безразличный вид.

— Она не безумная, — пробормотала я, зная: что бы я ни сказала о своей матери, меня никто не будет слушать. — У нее просто… есть свои проблемы.

Лила медленно и нежно накрыла мою ладонь своей, слегка сжав мои пальцы в знак поддержки. Тем самым она напоминала, что любит меня несмотря ни на что.

— Мы думаем, что тебе нужно всем рассказать. Перейти, так сказать, в наступление, а не занимать оборонительную позицию. Если об этом заговорит Ной, люди уже будут знать правду и подумают, что он придурок, раз смеется над тобой.