Раздели мою печаль - [30]

Татьяна замолчала, на ее лице застыла блаженная улыбка воспоминаний. Милана села за стол напротив, подперла голову руками. Она не торопила женщину, видя, что той очень больно.

— Муж у меня был хороший… Наверное, он меня очень любил, — сказала Татьяна, закурив очередную сигарету. — Богданчика он тоже любил. Сыну было пять лет… Я была на работе, а Алешу друг пригласил на шашлыки. Они компанией отдыхали у реки, дети играли на берегу… Потом ребятишки прибежали, кричат, что Богданчик сорвался с обрыва в воду. Алексей побежал, вытащил его, но… Его не спасли.

— Это ужасно!

— Я не знаю, как все это пережила. — Татьяна сдвинула плечами. — Почему мое сердце не разорвалось, когда моего сына засыпали землей на кладбище? — Она затянулась, задержала дым в себе и выпустила серым облаком. — Я развелась с мужем. Не могла простить того, что он не уберег сына, — сказала Татьяна, раздавив окурок в пепельнице. — А может, мы не могли оставаться вместе, потому что каждый из нас был напоминанием другому о трагедии? Сейчас это уже не важно. С тех пор я пью и буду пить, пока не встречусь со своим Богданчиком.

— Ты больше не выходила замуж?

— Пыталась жить с другими, и не раз, но кто меня выдержит? Разве есть мужчина, готовый разделить с тобой не только радость жизни, но и ее боль? Ты знаешь, что такое настоящая боль? Когда ты смотришь и ничего перед собой не видишь? Когда сердце останавливается, дышать нечем и слезы замирают льдинками? Когда душа пуста — в ней, кроме боли, ничего нет?

— Я знаю, что такое детская боль, — сказала Милана. — Я расскажу тебе о ней, но не сейчас.

— Спасибо, что выслушала. — Татьяна посмотрела на соседку с благодарностью. — Я собиралась угостить тебя чаем, но у меня ни заварки, ни сахара. Я гол как сокол!

— На что ты живешь? Ты ведь не работаешь? — поинтересовалась Милана.

— Мой бывший после развода ежемесячно кидает мне на карточку небольшую сумму, — объяснила Татьяна. — Мне всегда кажется, что он хочет так искупить свою вину. Еще я продаю овощи с огорода, на вырученные деньги покупаю сигареты и водку, а вот сахар никак не соберусь купить.

— Я принесу тебе немного сахара и заварки, — пообещала Милана.

— Сахар можно, а заварку не надо, трав полно, есть, к примеру, веточки смородины, — отозвалась Татьяна.

Милана ушла, пообещав при удобном случае еще зайти. Ливень почти закончился, и небо сыпало мелкими каплями — остатками дождя.

Вовчик был уже дома, лежал на кровати, закутавшись в плед.

— Промок до костей, — пожаловался он.

— Я принесу тебе горячего чая с малиной, — сказала Милана.

— И с бутербродиком! — крикнул он вслед.

«Было бы из чего его сделать», — подумала Милана, направляясь в кухню.

Она включила электрочайник и заглянула в холодильник. На счастье, там был небольшой кусочек сливочного масла. Милана заварила чай со свежей малиной, сделала бутерброд и принесла Володе.

— Пей, а то еще заболеешь, — сказала она, поставив чашку на столик. — Как поиски? Нашел работу?

Как оказалось, Володе предложили несколько вакансий, но они ему не подошли. В одном месте его не устраивал график, в других — зарплата.

— Завтра еще поищу, — пообещал Володя и поинтересовался, где она была.

— У соседки, — ответила Милана. — Ходила знакомиться.

— У Таньки фронтовой?

— Почему ее так прозвали?

— Она без конца пьет, как говорит, «фронтовые сто грамм», — пояснил Володя и добавил: — Тебе нечего там делать.

Милану его слова задели. Неужели и здесь ей будут диктовать, с кем общаться?

— Так ты не пойдешь больше к этой алкоголичке? — уточнил он, протягивая пустую чашку.

— Пойду, — ответила Милана.

— Смотри не спейся с ней!

— Не сопьюсь, не волнуйся! — уверенно заявила девушка.

* * *

Через неделю Владимир устроился на стройку. Отработав шесть дней, он получил зарплату и купил телевизор.

— Зачем? — удивилась Милана, когда парень втащил в их комнату подержанный телевизор старой модели. — Нам и ставить его негде.

— Чтобы можно было не бегать в гостиную, а смотреть лежа на кровати! — торжественно произнес он.

— А как же прописка, медосмотр? — спросила Милана.

— Все будет! Куда спешить?

— Я уже второй месяц жду, — вздохнула Милана.

— Еще недельку отработаю — и все сделаем! — пообещал он.

Покупка старого телевизора привела к новому скандалу в семье. Светлана с пеной у рта кричала, что их дом такими темпами будет достроен к ее пенсии, Григорий возмущался, что ему никто не помогает, свекровь визжала, что к ним не подведен газ и она вынуждена париться у плиты, свекор упрекал всех в том, что он один всех содержит, а Володя отгавкивался, мотивируя свое решение желанием жить своей жизнью. Милана тихо удалилась, и снова никто не заметил ее ухода.

Девушка пошла к Татьяне.

— А я тут собралась ужинать! — весело сказала ей соседка. — Приму фронтовые сто грамм — и спать! Составишь компанию?

— Я же тебе сказала, что не пью, — ответила Милана. — Я принесла сахар и несколько пакетиков чая.

Таня налила кипятка в чашку, поставила на стол, себе плеснула водки в чашку.

— Чего ты такая кислая? — спросила она, остограммившись.

Милана рассказала, что дома снова все ссорятся, поэтому ушла.

— Да. У них такая семейка. Казалось бы, непьющие, нормальные люди, а все с какой-то червоточинкой изнутри. Может, и был бы лад, если бы жили все по отдельности, — размышляла Татьяна. — И у Вовки могло бы быть с его бабами по-другому.