Разделенные океаном - [17]

Мэгги всей душой любила девочек, но в Нью-Йорке она наслаждалась наполненной событиями жизнью, обзавелась массой подруг и знакомых, с которыми регулярно ходила в театры и оперу. Она пела в хоре «Легиона Марии»[10] и посещала бридж-клуб. Когда приедут девочки, о многих из этих занятий придется забыть, подумала Мэгги. Она не сможет каждый вечер оставлять их одних.

Женщина вновь прочитала письмо, и на сей раз беспокойство взяло верх над разочарованием. Первая ее мысль была о себе, о том, с какими неудобствами придется столкнуться ей самой, но теперь она спрашивала себя, что могло подвигнуть Молли, обычно такую разумную девушку, решиться на столь отчаянный поступок и отправиться в Нью-Йорк вместе с сестрой. Знает ли об этом их отец? Если знает, почему он не написал ей и не поинтересовался, как она отнесется к их приезду? Мэгги никогда не любила Фрэнсиса Кенни и очень расстроилась, когда ее сестра Орла объявила, что выходит за него замуж. Он был слишком самоуверен, хотя о нем отзывались, как о хорошем докторе. Мэгги тревожилась за детей с тех самых пор, когда ее дорогая Орла скончалась столь неожиданно и скоропостижно, но, судя по письмам Молли, девочка как-то справлялась с новыми обязанностями.

Вообще-то она, Мэгги, должна была вернуться в Ирландию и убедиться в том, что с детьми все в порядке. Именно этого ожидала бы от нее Орла — и она сама ожидала бы от Орлы именно этого, поменяйся они местами, — но ей, видите ли, слишком уж нравилась жизнь в Нью-Йорке, чтобы хотя бы подумать о такой возможности. Многие женщины, намного красивее, добрее и умнее ее, навсегда вернулись бы домой и стали бы матерями детям сестры. А теперь, похоже, там случилось нечто из ряда вон выходящее, раз Молли обратилась к единственному человеку, на которого могла рассчитывать: к своей тете Мэгги.

Письмо было отправлено две недели назад. В нем говорилось, что девочки отплывают из Ливерпуля на «Королеве майя» через два дня, а само путешествие займет еще десять. Мэгги быстро произвела несложные подсчеты и побледнела: они приезжают сегодня!

Господи Иисусе и Святая Дева Мария! Что ж, по крайней мере, в том, что она не встретила их, ее вины не было. В котором часу причаливает корабль? Или он уже причалил? Пожалуй, ей надо как можно быстрее попасть на пристань. Женщина взмолилась про себя, чтобы девочкам не пришлось ждать слишком долго.

Все прошло без сучка без задоринки. «Удивления достойно, что можно совершить, если сохранять спокойствие и верить в собственные силы», — подумала Оливия, когда они с Аннемари плыли на пароме обратно. Позади них в тумане тонул остров Эллис, а огни Нью-Йорка становились ярче с каждой минутой. Она пожелала увидеться со своей кузиной, Оливией Рэйнес, ее попросили подождать, и через каких-нибудь двадцать минут чопорная женщина в строгом коричневом платье привела Аннемари.

— Если у нее и был с собой багаж, мы его не нашли, — коротко проинформировала Оливию женщина. — Если вы зайдете к нам через несколько дней, не исключено, что к тому времени он объявится.

— Благодарю вас. — Оливия обняла Аннемари — женщина наверняка ожидала теплого приветствия. — Привет, дорогая! Тетя Мэгги ждет тебя дома. Как я рада видеть тебя снова! Ну, пойдем, выпьем чаю. — Она взяла маленькую холодную ладошку Аннемари. Эта девочка пошла бы, наверное, и с доктором Криппеном[11], протяни он ей руку.

Паром причалил неподалеку от «Королевы майя». Пристань и доки были ярко освещены и кипели такой же лихорадочной активностью, как и несколько дней назад в Ливерпуле, — корабль готовился к следующему рейсу. Единственное отличие заключалось в том, что на стоянке не было видно такси, которые стояли здесь еще совсем недавно. Оливия уже испугалась, что им придется ждать неизвестно сколько, как вдруг в нескольких ярдах от корабля остановился черный автомобиль, высадивший мужчину и женщину. Водитель вылез из машины и принялся выгружать вещи из багажника. Оливия подошла к нему, крепко стиснув ладошку Аннемари на тот случай, если девчонка вздумает убежать в тот самый момент, когда она собиралась окончательно сбыть ее с рук и навсегда забыть о ней.

— Вы не могли бы отвезти эту молодую леди к дому номер восемьдесят восемь на Бликер-стрит? Сколько это будет стоить?

— Один доллар.

Испытав прилив неожиданной щедрости, Оливия дала водителю доллар и несколько монет, хотя платить ему не было никакой необходимости — тетка Мэгги наверняка рассчиталась бы с ним, заполучив племянницу живой и здоровой.

— Благодарю вас, — вежливо отозвался мужчина.

В Лондоне Оливии нечасто приходилось иметь дело с водителями такси, но она готова была держать пари, что среди них найдется очень немного так же прилично выглядящих мужчин, как этот. На вид ему было около пятидесяти, и на нем был солидный твидовый костюм, кепи, рубашка с белым воротничком и галстук.

— Как зовут юную леди? — осведомился таксист.

— Аннемари, — ответила Оливия и нежно обняла девчонку. — Прости меня, дорогая, — прошептала она. — Я втянула тебя в неприятную историю, верно? Но скоро ты окажешься у своей тетки Мэгги и все снова будет хорошо.