Раздать сценарий - [173]
— Вот что, подожди-ка меня снаружи и приходи вместе с Чаггой.
Глава 17. Трэго
У столовой кучка хихикающих дам, одна с прутиком для пасьбы гусей, вторая с бидоном молока, две другие едят вишню. Стоило вторгнуться в их поле зрения, как мы тут же стали главным объектом для обсуждения. Косые взгляды, быстрые перешептывания и тихий-тихий смех. Я зарделся, довольный, что мы оставили о себе достойное впечатление.
— Чего ты лыбишься, баран? — недоуменно воскликнул Библиотекарь. — Они над нами издеваются, а ты и рад, честолюбивец!
Я сник. Его подозрения подтвердились самым наглядным образом.
— Почтенные белы! Как ваши успехи? — с фальшивым интересом спросила та, что с молоком.
— Видать, хорошо, раз еще не сбежали.
— Наверное, идут к мэру, итоги подводить! — с притворной важностью заключила любительница вишни.
— Хи-хи-хи-хи-хи! — поддержали ее подружки.
— Вот и поговорили, — хмуро прокомментировал я, оставляя позади этот жужжащий рой.
— Да брось, — издеваясь, хлопнул меня по плечу спутник, — это они специально, чтобы ты не догадался, как они нами восхищаются!
— Заморожу, — пригрозил я.
— За что? — не понял Макс. — О тебе, может, эти женщины легенды будут слагать, а ты морозить их собрался.
Все еще на ходу я вскинул руки и повернулся к иномирцу. Окутанные морозно-синей пеленой ладони, готовые превратить в ледышку кого угодно, должным образом не вразумили Библиотекаря. Он лишь принялся заливисто смеяться и потешно дрожать со страху. Нарочно приблизив к нему ладони с оттопыренными пальцами, я самым постыдным и нелепейшим образом споткнулся и упал. В силу того, что это случилось неожиданно, а мои руки при соприкосновении с поверхностью должны были образовать ледяную корку, в своем полете я не успел ни снять заклятия, ни подставить свои горе-конечности — мало ли не выдержу вес и заморожу сам себя. Не Максу же снимать заклинание. По этой причине я обреченно раскинул руки и шмякнулся прямо лбом. Прямо в землю.
Мой сдавленный стон потонул в истерическом хохоте Библиотекаря. Его согнуло пополам, а на землю, подобно дождю, закапали слезы. Оглушенный, я перевернулся на спину и тупо уставился на пришельца — его уже повалило.
— Это из солидарности? — потирая ушибленный лоб, спросил я. После удара заклинание рассеялось. Прискорбно, что вспомнил я об этом после того, как прикоснулся к себе. Расхлябанность могла стоить мне… Ну, не жизни, конечно, но массу «приятностей» доставила бы однозначно.
— А… А… А-а-а-г-г-а-а-а! — с горем пополам изрек пациент. Пациент, не иначе. Для больницы «Шитых пузырей» [75].
Я быстро обернулся — не видел ли кто мой позор. К счастью, старый пес, каким бы преданным он ни был, при всей своей любви к хозяину все равно ничего не сможет ему поведать. Можно успокоиться.
— Чего ты руки не подставил, дурья твоя голова? — посмеиваясь, интересовался Макс парой минут спустя.
— Чтобы самого себя заморозить? — вопросом на вопрос ответил я.
— Ну, я бы разморозил, чего уж ты, — огорчился Библиотекарь.
— Правда? Ты же не маг!
— Не маг, да… — разочарованно, скрывая улыбку, промямлил он, красноречиво потрогав себя за… За пояс, в общем…
Загадочный маг облюбовал себе спокойное, но жуткое местечко на краю Тихих Лесов. Заброшенный — по виду — дом с покосившейся крышей и прилегающим палисадником, поросшим всем чем можно, но только не фруктами-овощами или кустами смородины, крыжовника, шиповника… Пристанище «красного» окружено высокими ивами и прячется в их тени, отчего выглядит еще более зловеще.
— Тут прям хоть фильм ужасов снимай, — сообщил Макс.
Я промолчал. Так и не понял, что ему надо снимать, а самое главное — откуда.
Погода снова начинает портиться. Порывы ветра, словно юркие мальчишки, проносятся то там, то здесь, меняя направления, как будто примеряясь, в какую же сторону лучше всего дуть.
Рядом с посеревшим забором стоит такая же бесцветная незамысловатая скамья — прибитая к двум полусгнившим пенькам неширокая, изъеденная жуками-паразитами доска. По ней деловито бегают муравьи, а под пеньком обнаружилось засохшее осиное гнездо. Калитка висит на одной ржавой петле, замка нет, зато имеется обычная веревка, связанная петлей и накинутая сверху на дверь и столб.
— Странно все это… — растерялся я, ловя розоватого перевертыша. Насекомое затрепыхалось в руке, и я отпустил его.
Шаг вперед. Прислушиваюсь… Никаких звуков. Решаюсь постучать по забору. Наземь падает пыль и истертая в порошок древесина. Да, жуки постарались на славу.
— Что-то никакой реакции, — сухо сказал Библиотекарь. — Дома что ли никого?
— Вряд ли, — возразил я. — Говорили же, что он не общается ни с кем, в городе гость редкий. Пошли, зайдем.
Я скинул веревочное кольцо и отворил калитку; от пронзительного скрипа я невольно поморщился. Выложенная из камней тропинка покрыта грязью, в многочисленных местах сквозь нее пробивается мелкая травка.
— Нормальное он себе местечко выбрал… — Библиотекарь окинул взглядом дом. — К такому в гости-то идти не захочешь. Ночью выйдешь и со страху помрешь. Наверное, теперь я буду относиться к нашей штаб-квартире лояльнее.
Дровник пуст, лишь пара-тройка гнилушек сиротливо лежат, ожидая своего часа стать пригодными. На крыльце нет никакой обуви, что опять-таки наводит на определенные мысли. Я поднялся по скрипучему крыльцу и костяшками пальцев постучал в дверь. Казалось, содрогнулся весь дом.
Боевое фэнтези. // Его зовут Сарпий. Он - адепт Ордена Переписчиков, меняющий суть вещей для поддержания Равновесия. По воле судьбы Сарпий высвобождает из заточения темную силу ша-эну, и та вселяется в Переписчика. Не остается другого выхода, кроме как отправиться к тем, кто способен открывать врата в другие миры - Проводникам, - чтобы принести себя в жертву, ведь только покончив с собой, можно избавиться от ша-эны и уберечь мир от разрушения. Путь преграждают армии королевств, собратья по Ордену предают его, император крупнейших земель собирает войско для атаки на Переписчика.
Саша даже подумать не мог, что очередное лето в деревне выдастся таким странным - жителей как подменили, на их лицах появились тени, и по ночам со стороны железнодорожной станции доносятся нечеловеческие вопли. А потом тебе заявляют, что ты - Хранитель Грез, и ты должен защищать родную деревню от атак Едоков, которые пожирают мечты людей. Ко всему этому готовится Вторжение, и Саша, еще не успевший толком познать магическое мастерство, понимает, где оно произойдет.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.