Разбуди меня рано [Рассказы, повесть] - [32]

Когда же местные власти предприняли борьбу и появились первые объездчики, то Алексей еще долго сопротивлялся новым порядкам. В деревне об этом знали, не раз его предупреждали, но поймать Алексея было не легко, ловко заметал следы Алексей Егорыч.

К тому времени Семен не жил в деревне, он уехал в поселок на заработки, устроился на шахту, женился, да и остался там. Только во время отпуска навещал родные места. Семен знал, что говорят о брате, но самого Алексея не пытал — не хотел портить с ним отношения.

А два года назад брат вдруг признался, что с грехами своими окончательно расстался.

— Как же так? — удивился Семен.

— А вот увидишь.

Алексей привел его на озеро и показал, как нужно ловить ондатр.

— Доходное дело, — хвалился брат. — За одну шкурку от семидесяти копеек до рубля дают. Я уже шестьдесят две шкурки сдал. Сорок восемь рублей дали. Это же деньги, на дороге не валяются. А ловить этих зверьков — один пустяк. Вот тебе бы тоже заняться. Делать нечего, на пенсии, лови да продавай.

Возвратившись домой с капканами, подаренными братом, Семен начал ходить на озеро. Все три месяца зимы ходил аккуратно, привык, летом ничего не мог делать, терпеливо ждал наступления зимы, и уже в начале декабря снова собрался и стал наведываться на озеро через каждые три дня.

Завтра он снова пойдет, и впервые пойдет не один.

«Чего это он напросился? — снова подумал Семен о Горюнове, и тотчас же пришла озорная мысль: — Поморозить его, а, поморозить?»

Уже обдирал последнюю ондатру, когда в чулан заглянула Мария.

— Кончай, Сема, обедать пошли.

По голосу сразу понял: в хорошем настроении вернулась с рынка жена, значит, деньги считать не будет.

— Я сейчас, — весело ответил Семен.

Он умылся, прошел на кухню. Мария принялась оживленно рассказывать о том, как она продавала соленые огурцы и помидоры, а потом Семен о встрече своей с Горюновым заговорил.

— Поморозить его, а, поморозить? Пусть знает, — закончил он возбужденно, и, видно, последние слова произнес так решительно, что Мария, которая всегда поддерживала его, тут испуганно всплеснула руками:

— Бог с тобой, Сема, да не связывайся, грех на душу брать зачем!

— А мне он сраму не делал?! — воскликнул старик. — То-то и оно.

— Не использует ли это он во вред, Сема?

— Чего? — не понял Семен.

— Ну, съездит с тобой, а потом накличет всем.

— Не должен. Любопытство взяло. Как же, в ресторане человек вино пьет. На какие деньги…

— Недобрая затея, — вздохнула Мария.

— Э, старуха, тебя только слушать…

Не закончив, замолк. Понял, что спорить не стоит, а то недолго настроение Марии испортить.

Еще посидели, попили чай, само собой вспомнилась деревня. Давно старики таили мысль уехать туда.

— Домик бы свой иметь, огородишко, особливо если у озерка, за водой поливаться рядом ходить, — ласково напевала старуха.

А Семен вторил ей:

— Это хорошо ты придумала, Марья, порыбачить я любитель, утречком на зорьке посидеть благодать. А то еще бы ульи поставить. У Алексея для начала можно будет парочку взять, даст, как не дать, — у него их, почитай, десяток цельный.

Старуха соглашалась с ним, добавляла:

— Тут, в городе, медку с огнем не разыщешь, А там всегда свой был бы. Чай с медком завсегда вкусней, полезней…

Знали старики: не уехать им никогда в деревню, прижились они здесь, в шахтерском поселке. Раньше, когда молоды были, не уехали, а сейчас и подавно трудно покинуть насиженное место. Да и неплохо живут: свой угол есть, денег хватает, Марии, чтоб не скучно было, участок в коллективном саду прикупили, все лето там пропадает. Раньше себе только на зиму кое-что из овощей собирали, а в этом урожайном году излишек вышел. Куда его, на рынок, конечно. Вот Мария и пристрастилась почти каждое воскресенье на рынке пропадать. Нет, не уехать им в деревню. Вспомнить прошлое, помечтать — что ж, это можно, обмана в этом старики не находят, зато после такого душевного разговора словно моложе становишься.

После обеда отдыхали, слушали радио, обсуждали новости разные: покончат ли с войной во Вьетнаме и верно ли, что Пережогины собираются менять квартиру… Потом Мария ушла в магазин — обещали к вечеру привезти копченую колбасу, — а Семен еще немного повалялся на диване, отправился в чулан, проверил, как сушатся шкурки, переставил некоторые развилки поудобнее, отремонтировал капкан. Время пролетело незаметно, уже вечер наступил, нужно пораньше лечь, завтра чуть свет подниматься.

Заснул Семен легко, он всегда легко засыпал и снов не видел, даже если был чем-нибудь раздражен, все равно ему ничего не снилось. Вставал тоже легко, стоило Марии окликнуть: «Пора, Сема», — как он уже был на ногах. Минут через десять он уже стоял у дверей, готовый отправиться в путь.

— Хотя бы не пришел, — вздохнула Мария.

— Ты о ком?

— Да все о нем. Как бы беды не вышло.

— Что ты, Мария, очнись! Пусть поморозится. — Семен улыбнулся, добавил: — Может, отстанет.

— Ты не больно его морозь, — попросила Мария и подтолкнула мужа: — Иди, наверное, ждет.

У порога Семен остановился, как бы размышляя, идти или не идти, и, взглянув на жену, взялся за ручку двери, потянул ее на себя.

— Ну, с богом, Сема, — сказала ему вслед Мария.