Разбойник Кадрус - [63]

— А! Стало быть, он чего-то хочет.

— Да, государь. Он хочет говорить с вами о том, что вас тревожит. Ничего не может быть неприятнее для львов и людей, чем комары. У вашего величества тоже есть комар.

Император засмеялся и ущипнул сержанта за ухо — в знак хорошего расположения — и произнес:

— Ты остряк. Ты не парижанин?

— Нет, государь, я лотарингец. Но, кажется, мы не глупее парижан, и мой отец это докажет.

— Насчет моего комара?

— Точно так, сир.

— Как же зовут этого комара?

— Кадрус.

Император побледнел. Сержант продолжал:

— Вы увидите, государь, что один лотарингец сделал то, чего не могли сделать ни ваши генералы, ни министры.

— Он схватил Кадруса?

— Нет еще, но схватит. Когда известно, где нора лисицы, ее можно поймать.

— А твой отец знает нору Кадруса?

— Государь, он мне это сказал, а он никогда не лгал.

Император после минутного молчания сказал сержанту:

— Ступай за своим отцом. Камброн! — позвал Наполеон, когда сержант ушел.

Полковник прибежал.

— Полковник, — сказал император, — вы не можете себе представить, как я рад, что вы привели ко мне этого гренадера. Благодарю.

— Ваше величество довольны этим молодым человеком?

— Да, полковник. При первой вакансии произведите его в лейтенанты.

Старик Фрион пришел, отдал Наполеону честь и ждал.

— Ну, мы с тобой поговорим, — сказал император.

Фрион со значительным видом осмотрелся вокруг.

— А! Я понимаю, — догадался император. — Эти господа тебе мешают?

— Да, государь.

Император сделал знак. Все вышли. Сын Фриона тоже собрался уйти.

— Останься, Александр, — сказал ему отец. — С позволения его величества.

Император кивнул в знак согласия.

— Теперь говори, — сказал он.

Старый лесничий собрался с мыслями, понюхал табаку и начал:

— Государь, вам надо знать, что господин Лонгэ, землевладелец, был убит Кадрусом у меня в доме.

Император вздрогнул.

— А! — сказал он. — В доме?

— Да, государь.

Старый лесничий, который был не кто иной, как трактирщик Фрион, рассказал, что случилось, чем в высшей степени заинтересовал императора.

— Вы понимаете, сир, что, если Кадрус убил человека в моем доме, я должен за него отомстить. У нас, лесных жителей, это закон.

— Ты хочешь схватить Кадруса?

— Да, государь, хочу и, кажется, могу.

Глаза императора сверкнули.

— Объяснись, — приказал он.

— Государь, когда знаешь нору лисицы, ее можно словить.

— А ты знаешь ее?

— Знаю, сир.

Наступило минутное молчание. Император удивлялся, как один человек смог сделать то, что не удалось полиции и войскам.

— Как же так? — удивился он. — Ты не ошибаешься? Мои министры не смогли это узнать.

— Где же министрам знать! Только один человек знает, что происходит в лесу, — лесничий. Эти господа любят только своими мундирами щеголять.

Император улыбнулся. Он почти разделял мнение лесничего.

— Поговорим лучше о Кадрусе. Где он скрывается?

— Позвольте, сир, я вам это скажу, только по секрету. Ваше величество, обещаете никому не говорить?

— Обещаю.

— Особенно полицейским.

— Почему же?

— Они так глупы, что, пожалуй, все испортят.

— А все-таки придется сказать офицерам.

— Тогда все пропало.

— Что же ты намерен делать?

— Государь, Кадрус похож на волка. Он хитер. На него нельзя наступать в лоб. Я так думаю, что трех гвардейских рот полка моего сына будет достаточно. Я берусь взять Кадруса с одним полубатальоном, но…

Старый лесничий колебался.

— Но… — повторил император.

— Подчиняться они будут мне.

— Черт побери! Черт побери! — бормотал Наполеон. — Ты, верно, считаешь офицеров моей гвардии трусами?

— Они, государь, не охотники и не лесничие. Я прошу, чтобы офицеров не было.

— Что за вздор!

— Видите ли, сир, Кадрус хитер. Он постоянно рыскает по лесу и прячется в норе тогда, когда нет другого выхода. Если мы выступим в лес ротами, он узнает, а мой план в том, чтобы солдаты вышли из Фонтенбло небольшими группами. Они будут только при саблях, будто пошли в лес гулять. Я укажу, по каким тропинкам им идти и где встретиться. В лесу надо спрятать двуствольные охотничьи ружья. Я знаю, где Кадрус ставит часовых, знаю, как их убить. Они не поднимут тревогу. Словом, государь, я ручаюсь за все.

— Но нужно, по крайней мере, взять офицеров, которые должны командовать солдатами, — сказал император.

— А мой сын?

— Он сержант.

— Отец, — возразил Александр, — я не могу командовать тремя ротами!

— Тем хуже! — воскликнул старый лесничий. — Я убежден, что мы не сможем добиться успеха, кроме как действуя вдвоем с Александром, который знает лес так же, как я, и я изложу свой план на условиях, известных вашему величеству.

Император нахмурился.

— Я очень благодарен за то, что ты мне сообщил, Фрион, — сказал он. — Но я останусь недоволен, если ты будешь упорствовать.

— Государь, я ухожу.

Сын остановил его умоляющим движением. Лесничий не согласился.

— Ты прав, Фрион. Ступай, — согласился император.

— До свидания, ваше величество.

— Нет, Фрион, прощай.

— Я надеюсь, сир, что вы скоро велите меня позвать.

Старый лесничий вышел. Сын его находился в сильном смущении. Император ходил по комнате взад и вперед.

— Скажи мне правду, сержант, — вдруг начал он, — ты думаешь, что он не станет говорить?

— Государь, он лотарингец. У нас люди упрямее, чем в Бретани, а это много значит.